и Питера. От этой жары погибли пять человек. Я был рад, что в номере гостиницы «Холидей Инн» в Мемфисе, где я остановился, работал кондиционер.

Жара стала символом тяжелого повседневного бремени многих жителей этого города. Это общество суровых, трудолюбивых людей, большинство из которых не имело преимуществ высшего образования, влиятельных социальных контактов или возможностей для продвижения вперед. Большинство из тех, с кем я общался, курили – курили очень много – и лишь немногие имели доступ к хорошей медицинской или стоматологической помощи. Они жили в небольших домах или кооперативных трейлерных парках, а американская традиция восходящей мобильности выглядела сильно ограниченной в Уэст-Мемфисе. В их жизни было так много факторов стресса, что алкоголь, домашнее насилие, разводы и другие социальные проблемы становились безудержными.

Но я также заметил, что, с чем бы ни они столкнулись, эти люди сохраняли непоколебимую веру. Церкви различных конфессий стояли тут повсюду. Местные жители тоже вели себя доброжелательно и гостеприимно, и те, кто инстинктивно не опасался такого постороннего, ковыряющегося в их личных делах человека, как я, тепло приветствовали меня.

Одной из моих первых остановок в Уэст-Мемфисе стал полицейский участок. Я отправился туда с Лорри, следователем из Мемфиса по имени Рон Лакс, работавшим с защитой, и его соратницей Рэйчел Гейзер. Когда мы сидели в архивной комнате, просматривая дополнительные улики, сотрудники прошли мимо зала и с любопытством посмотрели на нас.

Проверка подтвердила то, что мне сказали следователи после того, как я представил мой письменный отчет. Представители полицейского управления Уэст-Мемфиса беседовали с Джоном Марком Байерсом и несколько раз изучали его биографию, но никогда не брали интервью у Тодда Мура или Терри Хоббса. Учитывая характер преступления, это выглядело просто ошеломляющей оплошностью.

Одна обнаруженная нами и удивившая меня вещь заключалась в том, что Дэмиен оказался не единственным, кто связался с моим подразделением в Куантико. Так поступило и полицейское управление Уэст-Мемфиса. В то время я возглавлял подразделение, но ничего не знал об этом.

Это была консультация по телефону. Мы проводили много таких консультаций, когда местный начальник или детектив звонил и описывал дело – так получалось быстрее, чем отправлять туда-сюда все материалы. Мы старались предоставить им указания, как лучше обращаться к людям определенного типа и какой стратегии придерживаться. В данном случае полицейские побеседовали с двумя другими агентами подразделения, и те дали советы, какие вопросы следует задавать во время обхода по домам. В то время там не велось никаких записей о каких-либо последующих действиях.

Когда я вернулся из поездки домой, мне позвонил Кен Лэннинг по другому делу. Кен давал консультацию по случаю Джонбенет Рэмси, когда еще работал в ФБР. Команде обвинения это не понравилось, и впоследствии эти рекомендации исключили из расследования. Я спросил Кена, имел ли он какое-либо отношение к расследованию убийств в Уэст-Мемфисе до того, как ушел на пенсию.

– О да, – ответил он. – Кто-то из прокуратуры позвонил мне на основании написанного мной руководства, описал тот случай и рассказал мне, что они расследовали это как сатанинское убийство.

– Что ты им сказал? – спросил я.

– Я дал понять, что, по моему мнению, они позволяют теоретическим предположениям идти впереди расследования. Я сказал: «Если вы поднимете вопрос о том, что это сатанинское убийство, то вас поднимут на смех, не доводя дело до суда».

– Что случилось потом?

– Ничего такого. Мне так и не перезвонили. Вслед за этим я уже читал о деле в газетах, и его мотивом считался сатанинский ритуал.

За годы работы в Куантико я научился никогда не игнорировать то, что сказал Кен Лэннинг, – это урок, по крайней мере, для этих двух групп обвинения. Единственное, в чем Кен оказался неправ, так это то, что окружные прокуроры Уэст-Мемфиса не подняли эту версию на смех, а отправили ее в суд, и именно так трагедия убийства усугубилась трагедией судебной ошибки.

У Тодда Мура четкое алиби: он работал на своем месте за рулем грузового автомобиля, когда мальчики пропали без вести. После того, как он закончил работу, они с Марком Байерсом вместе отправились на их поиски. Другие люди видели их.

При этом Терри Хоббс находился с другими людьми большую часть дня, но вечером у него образовалось примерно двухчасовое окно – с 18:40 до 20:30 вечера – в это время его больше ни с кем не видели. Это обстоятельство не давало покоя и выглядело потенциальной зацепкой, так как Хоббс сказал, что был со своим другом Дэвидом Джейкоби весь день и весь вечер. Показания Джейкоби противоречили этому, он сказал, что они находились вместе всего около полутора часов. Более того, Терри утверждал, что не видел Стиви весь день, уйдя на работу до того, как остальная семья собралась вместе. Но соседка, Джейми Кларк Баллард, заявила, что видела, как Терри звал Стиви возле своего дома около 18:30 в день убийства. Стиви ехал на своем велосипеде, а Крис и Майкл бежали за ним. Все три мальчика смеялись.

Примерно через две недели после убийств Терри уехал из города. Он сказал, что ему слишком тяжело там оставаться, он не может справиться со своими переживаниями. Очевидно, нам требовалось получить о нем больше информации.

Дана и Майкл Мур наотрез отказались разговаривать со мной, а Джон Марк Байерс и Памела Хоббс тоже ничего не ответили. Но Терри Хоббс, к тому времени уже расставшийся с Пэм, согласился со мной встретиться. Я не имел возможности подготовить и провести по этому человеку реальное расследование. Но я не хотел терять то, что могло быть моим единственным шансом встретиться с ним, поэтому я решил, что лучше приму это предложение, пока оно в силе.

Мы с Терри встретились в понедельник и пообщались примерно с восьми до десяти часов вечера в открытом ресторане в торговом центре за пределами Мемфиса. Он вел себя вежливо и внимательно, и у него находились разумные ответы на каждый вопрос, который я задавал. Он выглядел как отец, все еще скорбящий после всех этих лет. Он любил Пэм и Стиви и глубоко сожалел о причинах, которые привели к разводу. Я знаю, как потеря ребенка становится невыносимой нагрузкой в