Он ведь улетел, так? Странно. Блуждающий огонек еще никогда меня не слушался.

Я недоверчиво огляделась. Предчувствие меня не обмануло. Ниви никуда не делся. Маленький световой шарик спрятался в канавке между поросшими мхом камнями. Он сидел там, повесив голову.

– Я уже понял, что ты никогда не захочешь со мной пойти, – пропищал он надломленным голоском. – Но уйти сейчас я не могу. Уже слишком светло, – Ниви и впрямь забился в самый дальний уголок своего укрытия, в то время как солнце поднималось все выше над горизонтом. – Я тихонько посижу тут. А потом исчезну. Только… ты не уходи пока. Я не знаю, хватит ли у меня сил снова разыскать тебя.

Я тяжело вздохнула. Как тут не ощутить жалость?! Я покачала головой и все же решила ответить на его заданный ранее вопрос.

– У меня все лицо мокрое, потому что мой отец умер.

Ниви поднял голову.

– Значит, он больше не болеет?

– Нет, не болеет.

– Это хорошо.

Я невольно улыбнулась. Да, в каком-то смысле это было хорошо.

Ниви прополз чуть вперед, насколько это позволяла спасительная тень, и с благоговением спросил:

– А ты к нему хочешь?

– Можно и так сказать. Но не прямо сейчас.

Грустно вздохнув, световой шарик спрятался обратно в темный угол, покрытый мхом.

– А куда Сир ушел?

– Далеко, – не та тема, которую я бы сейчас хотела обсуждать.

– И кто же тебя теперь обнимает?

Ч-чего?

– Ну, так ведь все большие люди делают, когда кто-то умирает. У них у всех мокрые лица, и они обнимаются.

– Мне не нужен кто-то, кто бы обнимал меня.

Чудовищная ложь. Мне нужен был мой папка.

Внезапно маленький световой шарик скользнул ко мне. Он смело пересек солнечный луч и забился в тень между моим мешком и моим локтем. Там Ниви приник к моему рукаву. Я нахмурилась, некоторое время недоуменно наблюдая, как блуждающий огонек раскинул ручки и неподвижно завис. Потом я вдруг поняла: Ниви меня обнимал! И я вновь невольно расплакалась. И одновременно с этим рассмеялась.

– Можно считать подонком того, кто не обнимает других? – спросил блуждающий огонек.

– Да, в том числе… – хихикнула я, шмыгая носом.

– Значит, выходит, что Сир – подонок.

– Определенно! – вырвалось у меня. Хотя… вообще-то нет. Строго говоря, впервые за долгое время Арез был кем угодно, но только не подонком. Я вдруг ощутила потребность его оправдать.

– Сиру пришлось уйти. У него важные дела.

– Какие дела?

– Он… хочет спасти кидхов от войны.

– Что такое война?

Ну снова-здорово… Я со вздохом устроилась поудобнее. Стоило Ниви задать один вопрос, и его уже было не остановить. Я вытянула ноги и расположила мешок так, чтобы солнечные лучи не попадали на блуждающего огонька.

– Война – это когда все друг друга убивают, потому что думают, что именно они правы.

– Тогда это хорошо, что Сир пытается предотвратить такое.

С точки зрения Ниви все было более чем понятно. Только вот обстояло все куда сложнее.

– Это не его дело, – возразила я. – Никто не назначал его королем кидхов.

– Что такое король?

– Лидер, вождь.

– Но Сир действительно вождь.

– Да, но не всех кидхов.

– Но сам-то он кидх.

– И я кидх. Наполовину, по крайней мере. Но я при этом не собираюсь нести ответственность за всех кидхов.

– А почему?

– Потому что… – хороший, кстати, вопрос. На него было сложно ответить честно. – Потому что я этого не хочу. Мне это совершенно не подобает.

– Хм… – Ниви отпустил мою руку и заполз под мешочек. Там он сидел и, похоже, серьезно думал над моими словами. – Не знаю, что такое ответственность, но… Если ты не хочешь ее нести, а Сир не должен ее нести, кто тогда ее понесет?

– Каждый сам за себя.

Ниви удивленно поднял головку.

– И я тоже?!

– Да.

Он кивнул и, кажется, начал медленно понимать, о чем я говорила. Несколько мгновений он молчал, потом снова кивнул, еще чуть-чуть подумал и наконец спросил:

– А эта ответственность, она тяжелее, чем лесной орешек, или легче?

Я растерянно моргнула. Казалось, будто кто-то зажег свечку в темноте. Да что свечку – маяк!

Я наконец поняла. Я поняла, что делал Арез и за что он сражался. Я поняла, что он очень любит чудеса и созданий нашего мира, и дело вовсе не в его эго, не в превосходстве, а в том, чтобы нести ответственность за тех, кто этого сделать не может. За тех, чьи голоса слишком тихи. За тех, кто не понимал, что поставлено на карту.

Не очень-то я люблю людей…

Как же я могла этого не увидеть? Называла его тираном и трусом… Хотя трусом была я. Я злилась на мирное соглашение, на королеву, на людей, на вакаров и на Сира сиров. Я вечно пряталась, тайно выискивая способы обойти новые законы. Как упрямая девчонка. Да, законы, конечно, были отвратительными. Да, мирное соглашение шло вразрез с моими убеждениями. Но едва ли я могла пожаловаться на то, как со своими обязанностями справлялся Арез, пока я сама спрятала голову в песок и думала только о себе.

Как же я себя возненавидела! Как я могла так долго блуждать по миру вслепую?! По миру, в котором я столько всего люблю.

Только солнечный луч в черной ночи…

Если я действительно могу остановить Кьяна, но не сделаю этого, королева умрет, и тогда на кидхов обрушится столько злобы и ярости, каких еще не видывал мир. Люди больше не будут разбираться между бхиксами и чистокровками, между безоружными, безобидными и невинными и теми, кто действительно может представлять для них серьезную опасность. На кидхов и их одем откроют настоящую охоту. И жажда мести с обеих сторон растопчет все моральные принципы. Пока не останутся только одни – или только другие. А полукровкам вроде меня в этом мире больше и вовсе не будет места. Они вечно будут бояться ножа в спину.

Вот такое было бы будущее.

Арез был готов пожертвовать собой, чтобы это предотвратить – в этом я была уверена.

Ну, а я? Я бы пожертвовала собой ради спасения десятков тысяч кидхов?

Во мне шевельнулось отвращение. Наверное… все же… нет – но возможно, и да. И то, вероятно, потому что смерть отца сейчас навела меня на сентиментальный лад. Что можно было сказать? Самоотверженное самопожертвование все же не было тем, чего бы мне хотелось. А вот чего мне точно хотелось, это ожесточенно бороться – за выживание и благополучие тех, кого я люблю.

– Мне надо спешить!

Когда я вскочила на ноги, Ниви в панике пискнул и спрятался в складках моего плаща.

– Тебе нельзя уходить. Еще же не стемнело! Как я потом тебя найду? Я даже не знаю, смогу ли я это сделать! Я же погасну. Пожалуйста! Останься, пожалуйста!

Остаться я никак не могла. Но могла сделать кое-что получше. Я сунула Ниви в свой мешок и тщательно его завязала. Если Арез действительно сожалел о том, что он сделал, то