В то время как Себастьян Кабот вынашивал планы отправиться в Венецию за деньгами, одним из тех, кто рассматривал его предложение, был Джованни Баттиста Рамузио, секретарь Совета десяти, который живо интересовался географическими открытиями и потому еще раньше вступил в личную переписку с Себастьяном. Рамузио был человеком ученым, у него имелись связи с издателями и печатниками. Благодаря развитию книгопечатания и картографии Венеция внесла большой вклад в распространение в Европе географических открытий, в том числе и тех, которые надеялись сохранить в тайне португальцы. Естественно, Рамузио включил в свои описания и рассказы таких прославленных венецианских путешественников, как Марко Поло и да Мосто, но источники его коллекции были международными, а интересы – всемирными.

Подхлестываемые живым интересом к открытию новых земель, другие венецианцы заглядывали в фамильные архивы в поисках записей об открытиях своих предков. Самое неожиданное открытие связано с именем Николо Дзено, брата Карло Дзено, героя морских сражений XIV века. На самом деле этот Николо Дзено был, как и Альвизе да Мосто, аристократом, сделавшим такую блестящую морскую карьеру, что его выбрали одним из командиров торговой флотилии. В 1385 году он повел флотилию во Фландрию. Одно время он также был таким богачом, что, по слухам, скупил больше правительственных облигаций, чем кто-либо другой. Однако его осудили за вымогательство, когда он был губернатором в Короне и Модоне. После этого он исчезает из венецианских хроник, и, если он и совершил путешествие, которое ему приписывают, должно быть, оно имело место между его позорным изгнанием и смертью, которая наступила приблизительно в 1400 году. Если верить рассказу, который приписывается ему его внучатым племянником, он отправился на север, за Британские острова, к Энгронеланду (Гренландии?), ледяной стране, где он обнаружил монастырь доминиканцев, который чудесным образом согревался источником кипящей воды, с помощью этой воды монахи также готовили пищу. В расположенной рядом стране, которую он назвал Фрисландией, он и его брат Антонио подружились с королем, которому они помогли завоевать расположенную западнее страну Эстотиландию – возможно, Америку? Описание североамериканских индейцев, эскимосских иглу и каяков довольно убедительно, а в одном разделе Николо очень похоже описывает норвежское поселение на Лабрадоре, которое просуществовало до конца XIV века. Но отчет о подвигах Николо и его брата Антонио на службе у короля Фрисландии (Фарерских островов?) вступает в противоречие с сохранившимися в хрониках сведениями о его семье. Можно было бы предположить, что его внучатый племянник, также названный Николо, все выдумал, если не учитывать того, что Николо Дзено-младший был человеком образованным и весьма почтенным сенатором. Намек на правду, возможно, содержится в словах Николо-младшего, признавшегося, что письма и другие документы, в которых рассказывалось о подвигах его предка, попали ему в руки, когда он был еще маленьким и не понимал их ценности, поэтому он «изорвал их в клочья». Возможно, прочитанное в детстве заставило его с воодушевлением коллекционировать карты и рассказы о путешествиях в те края. Позже, заполняя пробелы тем, что он узнал из рассказов современников, он сочинил целиком вымышленную историю. Может быть, Николо-младший намеренно увековечил фальшивку или в самом деле смешал правду и вымысел.

Подобная путаница всегда добавляла очарования литературе о путешествиях и основанных на ней географических сведениях. Многие сведения, почерпнутые у античных географов, например Птолемея и Страбона, считались в XVI веке непреложными истинами. Любовь Рамузио к коллекционированию рассказов об открытиях была в немалой степени вызвана желанием сравнить то, что было известно до тех пор от античных авторов, с тем, что его современники, по их словам, видели собственными глазами. Рамузио, в частности, перевел древнегреческие рассказы о плавании между Африкой и Индией и сравнил содержавшиеся в них сведения о специях и ветрах с теми, что имелись в отчетах португальских мореплавателей. Рамузио радовался даже открытиям португальцев. Подобно тому как в 60-х годах XX века люди гордились достижениями в космосе, так и Рамузио доставлял удовольствие неслыханный прогресс, какого достигла география при его жизни. Он благодарил Господа за то, что родился в эпоху, которая не только подражала древним, но и превзошла их в приобретении знаний.

В отличие от чисто научного интереса к географическим открытиям, который проявлял Рамузио, Джироламо Приули, банкир, который вел дневник, отнесся к тем же открытиям эмоционально и с практической точки зрения. Ранее он критиковал экспансию Венеции на материк. В августе 1499 года Джироламо Приули узнал первые новости о прибытии португальского флота в Индию. На Риальто пересказывали некое письмо из Египта (в нем называли фамилию командира – Колумб), которому Приули поверил лишь отчасти. Правда, после того как стали поступать другие письма, и из Александрии, и из Лиссабона, Приули быстро убедился в том, что новый путь доставки восточных специй все же найден. Многие венецианские купцы на Риальто, однако, утверждали, что новооткрытый путь португальцев ничего не значит – он слишком длинный, опасный из-за индийских мавров и штормов. Впоследствии Приули впал в другую крайность и предсказал, что путешествия не только продолжатся, но и позволят португальцам продавать специи за малую толику той цены, которую платили венецианцы, а Венеция в конечном счете будет разорена.

Пророчество Приули сбылось лишь наполовину. Португальские вояжи действительно продолжились, но португальцы не продавали специи по ценам ниже тех, что были приняты в Венеции, и Венеция не разорилась после открытия новых морских путей. По причинам, которые Приули не предвидел, Венеции в середине XVI века удалось восстановить торговлю специями; и даже в те годы, когда положение в области специй считалось почти утраченным, город по-прежнему процветал, так как благосостояние Венеции, вопреки жалобам Джироламо Приули, зависело не только и не столько от специй.

Для того чтобы понять, какое влияние оказали на венецианскую коммерцию Великие географические открытия, необходимо вспомнить, как развивалась торговая политика Венеции в XV веке, особенно применительно к азиатским товарам. После того как распались государства монголов, пути в Азию по Черному морю и через Армению и Персию оказались закрытыми из-за войн и грабежей (см. карту 4). Тану, за которую так ожесточенно сражались венецианцы и генуэзцы, в 1395 году разграбили ворвавшиеся в нее войска Тамерлана. Впоследствии город возродился, но остался лишь центром работорговли. Кроме того, купцы запасались в Тане местными продуктами: мехами, зерном и соленой рыбой. Пути из Таны в Центральную Азию и из Трабзона к Персидскому заливу стали настолько опасными, что товары из Индии, Китая и с Молуккских островов, которые называли Островами пряностей, доставляли в Европу почти исключительно через Сирию и Египет. Султан мамлюков, управлявший обеими этими территориями, иногда получал власть и над большой частью Аравии, кроме Месопотамии (современный Ирак), поэтому торговые пути, которые вели через Персидский залив в Басру и Багдад, а затем вверх по Евфрату и через пустыню в Дамаск или Алеппо, а также через Персию в Трабзон, считались у купцов не слишком безопасными. Торговля с Индией велась почти исключительно по Красному морю.