– Быстро к двери! – На глазном наноэкране Орландо всплыло мерцающее сообщение от ибн Шавката. – Если он… – Не дочитав до конца, глава «Кромлеха» свернул «окно», намеренно подавшись вперед так, чтобы загораживать Кончару линию возможного огня.

Высокий блондин у входной двери, предпочитавший не скрывать лицо глухим щитком, осторожно подступил на два коротких шажка, заглядывая через красное плечо и пытаясь понять причину хозяйского смятения. Нахмурился, бросил быстрый взгляд на Бифорда и его товарища, затем снова на картину. Он тоже не понимал. Никто из них не понимал, несмотря на сонмы цифровых духов, витающих вокруг мужчин и лежащего на сукне холста. Слепцы!

– Вы нарисовали это только что! – злобно выдохнул Безликий, отступая от Плотника и картины. – Не знаю, какую механику вы использовали, но вы нарисовали это только что!

– Ты не хуже меня знаешь, какими красками пользуется «Сингулярика», – равнодушно ответил ему Орландо, всматриваясь в глаза незнакомца прямо сквозь напичканную электроникой личину.

Спохватившись, Безликий торопливо потянулся к протянутой соломинке.

Рывком выбросил руку в красной перчатке, беззастенчиво мазнул пальцем прямо по центру картины. Вероятно, он рассчитывал, что сейчас на той останутся разноцветные маслянистые потеки, но… Алая кожа скользнула по засохшей бугристой поверхности, смазав только верхний, еще не окончательно подсохший слой красок, а холст чуть заметно прогнулся и хрустнул тонкой ледяной корочкой.

– Я его сейчас завалю, – снова сообщил текстом Кончар, становясь все сильнее похожим на злобного тролля.

– Если не заткнешься, я отключу «балалайку», – не меняясь в лице, предупредил его Бифорд, с растущей злобой закрывая «окно» обмена мгновенными сообщениями и не отводя глаз от человека в зеркальном шлеме.

– Этого не может быть… – прошептал тот, задышав тяжело и часто. – Когда это было нарисовано?

– Тринадцать дней назад, – честно ответил Плотник, с легкой досадой глядя на едва заметный след, оставленный пальцами невежи.

– Но как такое возможно?!

– Я знал, что ты не поверишь…

Безликий снова повернулся к картине.

Теперь Орландо почти физически ощущал его взгляд, рыскающий по полотну. Рассматривающий нарисованный на холсте неказистый пирс и хозяйственные домики из листового пластика и железа; дождливое, грозящее стать штормовым небо; неспокойное море, покрытое белыми пенными гребешками. Лодку, приставшую к настилу слева, выпрыгивающие из нее фигурки в камуфлированной титапластовой броне. И центрального персонажа картины – человека в красном плаще, широким шагом идущего к берегу. Под капюшоном главного героя посверкивал начищенный металл…

– Тринадцать дней назад? – повторил Безликий, разглядывая момент собственной высадки на остров. – Но по слухам, картине больше четырех лет…

– Ты опять не видишь леса за деревьями, – осторожно произнес Бифорд, откидывая тонкие косы за плечи и опускаясь на бамбуковый табурет возле бильярдного стола. Теперь их лица – человеческое и зеркальное – находились почти на одном уровне. – Сеть нашептывает совсем о другой картине. Той, что напугала Сорок Два.

– Значит… – К приятному удивлению Орландо, Безликий-Искатель соображал быстро, даже несмотря на подавленность и страх, сочащиеся из его голоса и жестов. Только вот слова стали заплетаться друг за друга, как подкосившиеся ноги. – Предсказаний было несколько?

Плотник покосился на Кончара, так и не сменившего напряженной позы. Было заметно, как злится и нервничает ибн Шавкат, но позволить товарищу сорваться с цепи глава группы не мог, так же, как выгнать его из комнаты.

Старший декомпилятор промолчал.

Цифровой ветер, гулявший над картиной, почти позволил ему заглянуть под сверкающее забрало Искателя. Заглянуть, чтобы увидеть распахнутые в предвкушении глаза сильного молодого мужчины, чья левая половина лица была изуродована неизлечимыми ожогами. Глаза с плещущимся в них страхом. И почитанием чего-то великого, огромного, не поддающегося осмыслению.

Может, не так уж он и похож на погибшего Пророка?..

– Вы знали, что я приду, – наконец нарушил звенящую тишину человек в красном плаще, стараясь подхватить ускользающее господство в диалоге. – Знали, что это произойдет, но все равно не встретили нас огнем… Почему?

Орландо Бифорд пожал плечами.

– Тебе было бы спокойнее лежать на морском дне, нежели наконец-то осуществить мечту и заглянуть за границу, отделяющую наш мир от мира Цифры? – задумчиво и неторопливо произнес он, куснув костяшку пальца. – Удивлю, но мы никогда не делали ставку на оборону. На скрытность, да. Но не на сценарий в стиле «пляж Омаха»…

– Значит… – Безликий говорил все медленнее, словно умственно отсталый. Плотник не корил его за это, в точности предполагая, что именно происходит сейчас с сознанием пытливого и излишне любопытного чужака. – Значит, автор картин… он жив? Цел… Функционирует…

На этот раз Орландо ответил на вопрос. Даже несмотря на мелкий, едва заметный жест ибн Шавката, попытавшегося предостеречь. На глазном экране Бифорда уже открылась строка обмена тестовыми сообщениями, но Кончар вовремя вспомнил предупреждение друга, и «окно» тут же свернулось.

– Когда Пророк приказал нам ликвидировать разработки группы, – произнес отец «Кромлеха», – я распустил большую часть цехов…

Сутулый, угловатый и долговязый декомпилятор сейчас мечтал об одном – забраться в постель и проспать часов двадцать. Но сдерживал себя, продолжая самый необычный разговор в своей жизни. Стволы винтовок до сих пор были нацелены на него и Муджалида, а где-то снаружи, под дождем, десантники Безликого уже наверняка разоружили их крохотный снайперский отряд.

– Собрал самых преданных, самых целеустремленных. Тех, кто вместе со мной верил, что за краем нашего мира что-то есть. Что-то, отражающее настоящую силу Цифры. И тогда мы ушли. Растворились как в этой реальности, так и в той. Потерялись на теплом острове, где цивилизация застопорилась на уровне XX века, и продолжили работу. Неспешно, кропотливо, после встречи с Сорок Два точно зная, что находимся на верном пути.

– Что так напугало Пророка? – дождавшись, когда Плотник сделает паузу и переведет дух, спросил Безликий.

По глубоким темным глазам Кончара Бифорд догадался – перемена стала заметна не только ему. Непрошеный гость, вошедший в этот дом с оружием и черными помыслами, вел себя… иначе.

Покусав губу, Орландо чуть заметно кивнул товарищу.

– Машина нарисовала ему картину. Кое-что показав. Кое-что неприятное, пугающее. Именно о ней в сети ходило так много сплетен. Именно она заинтересовала тебя, в конечном итоге приведя сюда…

– Еще дневник…

– Что? – Безликий произнес последние два слова так тихо, что Бифорд даже подался вперед.

– Я сказал, еще твой дневник, – повторил красный человек чуть громче, не отводя взгляда от картины на бильярдном столе. – Апокриф. Еретическое учение, высмеиваемое нейкистами в сети. Он тоже сыграл свою роль.