задумываясь лишний раз, Момо зубами растерзал затычку на бутылке и тут же пригубил крепкого напитка. Когда он вернулся к уже подвыпившим приятелям, Гвальд что-то обсуждал в мрачном уголке под раскидистой смоковницей с Главой, которая лишь недавно присоединилась к компании, а рыжая искусительница Лили обхаживала Бел-Атара. До актёра доносились обрывки разговора:

— …не проси больше богов освещать мой путь, это лучше доверить звёздам, — раздавался глубокий и бархатистый голос Касарбина, от звучания которого Момо прикрыл глаза.

— И насколько же это надёжно — всецело полагаться на звёзды? — с придыханием спрашивала Лили.

У неё за ухом белел одноимённый цветок, а щёки девушки раскраснелись от пары выпитых плошек вина.

— Славный вопрос! Ведь имеются основания считать, что непоколебимая Арамаль-Ум, наша достопочтенная полярная звезда, не такая уж непреклонная и постоянная, как убеждены многие…

Момо молча уселся на каменную изгородь рядом с Бел-Атаром и предложил ему бутылку с заном.

— …Древние утверждают, будто четыре тысячелетия назад полярной звездой была вовсе не Арамаль-Ум, а Каурес, — продолжал рассказ Касарбин, остановившись для того, дабы совершить короткий глоток зана, — а весь третий покров, примерно тысячу лет, вообще не было полярной звёзды, зато были светила-стражи в лице Арамаль-Ум и Каурес, ну затем… затем стало так, как оно есть сейчас, и на небесный трон взошла Арамаль-Ум.

— Очередная мёртвая звезда, — язвительно хихикнула Лили, припоминая старые проповеди от мудреца-Касарбина. — И кто же эти древние? Почему мы должны верить в их небылицы?

— Древние — это лунги. И врать лунгам нет нужды, — серьёзным и скорбным тоном вымолвил Момо, отнимая бутыль у Бел-Атара.

Он снова набрал полный рот зана, и снова вручил сосуд собрату.

— Момо, я признательна тебе за то, что ты утром помог мне с причёской, — сердечно проговорила травница, склоняя голову поближе к собеседнику.

— Забудь об этом. Касарбин, давай лучше придумаем имя твоему славному зеркальному мечу! — воскликнул Лан, резко изменяя тему.

— Ну… с одной стороны — это, конечно, «Блестящее дело», — прошептал упомянутый Касарбин, чуть-чуть извлекая из ножен меч. — Однако с другой — «Проклятье моего существования».

Он обыгрывал традиции, согласно которым и нарекались различные мечи среди бессмертных. Хозяева ли выбирали имена оружию, или наиболее выдающиеся артефакты сами наталкивали владельцев на нужные мысли — не имело особого значения, потому что по большей части все эти прозвища делились на однотипные группы. Какие-то назывались загадочно и поэтично, вроде меча прежнего мага-короля, Тэя Алькосура, что был известен как «Кровь и Вода», или любимое орудие Ирмингаут — «Яротай», что вообще не переводилось на местные диалекты и примерно передавалось так: осколок зимы, застрявший в душе.

Другим артефактам давали имена их характерные признаки, наподобие ясного и мрачного близнецов Тельмасс — клинок одного из них блистал ярче солнца и гарду его украшали стилизованные крылья орла, по металлу второго же стелились тёмные, мрачные разводы и его крестовина напоминала крылья летучей мыши. Во всяком случае, такая о них ходила молва, да и само слово «Тельмасс» с хатра, языка древних, переводилось как «день и ночь, единые сутки».

Некоторым достославным мечам, саблям, кинжалам, лукам и топорам создатели или владельцы присваивали странные и таинственные имена, понятные лишь кругу избранных, к примеру, такие, как «Хозяин Года», или «Потомок Змея» — так звали одно из верных орудий владыки Мирн Разора.

Впрочем, представители бессмертных происхождений на просторах Ассалгота слыли не только своей изобретательностью и приметливостью, но и остроумием, и третий безошибочный вариант наименования оружия — это закрепить за ним какую-нибудь расхожую фразочку, предварительно переиначив её на забавный лад. А затем все эти «Крайние Средства» и «Стальные Доводы» наводняли коллекции истых собирателей древностей. Вот, видимо, и Бел-Атар поддался моровому поветрию, тоже склоняясь в сторону шутливого имени для меча.

— А как бы ты тогда нарёк мой кинжал? — лукаво улыбнувшись, прошипел Момо.

Он внезапно обхватил шею Касарбина и навалился на молодого человека всем весом.

— Я бы назвала его «Скрытые Намерения», — ехидно ответила Лили за чужестранца.

— Ты, может, и надела сегодня штаны, только полноценного оружия тебе всё равно не видать.

К беседе подключился Гвальд, встревая между спорщиками:

— Всё, довольно языками чесать, мы возвращаемся в ставку. Вы двое, следуйте за Главой. Момо — за мной.

Парнишка злобно наморщил нос, наблюдая, как Ирмингаут, Бел-Атар и Таолили тихой походкой направляются к дороге, которая уводила из благоустроенной части Исар-Динн прямиком в омут, за Песочные врата. Глава держала Тортика за поводья, и ослик неспешно вышагивал, стуча копытами по мостовой.

— Ты зачем задираешь и дразнишь Лили? — грозно зарычал Гвальд на Лана, когда завёл парнишку в глухой, тёмный переулок.

Но провинившийся подчинённый только отмалчивался. Момо раздражённо взмахнул рукой и пригладил пальцами растрепавшуюся из-за проделок ветра шевелюру.

— Ты вообще понимаешь, насколько Лили нужна нам? Как она важна для успеха всей затеи?

— Это я… раньше был тем, на кого вы полагались. Я был тем, кто должен проникнуть… ну… сам знаешь, куда.

— У тебя, что, в зане плавает белена? — возмущённо прохрипел мастер. — Или ты дурного понабрался от своего соседа? Прекрати вести себя столь безрассудно. Разве ты ребёнок? Тогда… отдай мне это!

Гвальд в порыве гнева выхватил из рук Момо бутылку, и актёр остолбенел от ужаса. Наблюдая, как обычно лучезарное и надменное лицо Лана поражает оцепенение, как парнишка бледнеет, мастер быстро остыл, и его тут же окатили угрызения совести. Ведь Гвальд прекрасно знал, что на Момо не следует повышать голос, — паренёк тут же впадал в ступор, становясь полностью беспомощным.

— Ты по-прежнему очень важен для нас, — устало проворчал Гвальд, впиваясь пальцами в переносицу, — у тебя, пожалуй, задание наиболее ответственное. Однако соберись уже. И подумай вот над чем: ты желаешь успехов для общего дела, или просто хочешь блистать в одиночестве?

— Я… — потерянно промямлил Лан, разводя руками.

— Всё, не нужно отвечать. Пойдём, нас наверняка заждались.

Гвальд приподнял свою могучую и тяжёлую руку, как бы направляя Момо обратно к ставке, но, в тот же момент, не задевая его одежды даже краешком пальцев.

На отшибе омута в доме с башней, который занимала Белая Семёрка, празднество продолжилось обжорством и неумеренным распитием спиртного. Когда Глава вернулась с подручными в ставку, Ватрушка как раз закончил сооружать торт, и на кухонной столешнице был накрыт богатый ужин, только вот повар, роль коего сегодня исполнял Алхимик, уже наклюкался пива, и потому валялся на полу среди подушек, а на его спине дремал Носатый, до отвала набивший брюхо непригодными остатками.

Попробовав каждое блюдо, отведав все напитки, молодёжь начала выплясывать и водить хороводы под шумные выкрики,