я думаю, что это колокольчики, однако потом, по мере того как уровень моих глаз начинает равняться с площадкой на верху, я понимаю, откуда взялся этот странный, манящий и мистический звук. Словно голоса фей из потустороннего мира… это капель. На вершине башни кто-то расположил множество деревянных взаимосвязанных сосудов, и вода постепенно перебегает из одного в другой, образуя при этом затейливую игру из журчания. Рядом с сосудами находится странный человек… хотя, может даже и не человек вовсе… Он облачён в рясу из ало-бордовых тканей с золотистой оторочкой, просторную и скрывающую очертания фигуры, весьма похожую на мою, и сложно вообразить, кому именно она принадлежит — мужчине или женщине. Этот человек при помощи черпака наполняет сосуды водой, извлекая из них музыку. Я иду вперёд, вот уже на последней ступени, однако я не смею поднять голову и потому не могу узреть, что же это за загадочная личность призвала меня к себе. В заключительный миг мне всегда в глаза ударяют лучи яркого солнца, и… я просыпаюсь.

— Звучит не слишком увлекательно.

— Да… но сегодня я смог разглядеть, кем же был этот священник древних эпох. Я поднялся наверх и, как и всегда, в глаза мои ударили потоки света, однако я не проснулся. Вскоре я снова сумел разлепить веки и увидел его лицо. Это были Вы, Эр. У Вас в ушах подрагивали золотые серьги из сердолика и граната, и Вы так тепло улыбались.

Казалось, принц сам себя погрузил в какое-то подобие блаженной дремоты, но Данаарн вырвал Сэля из оцепенения, положив ему руки на плечи и легонько потрепав их.

— Лунги не носят серьги, ты ошибся.

— Но… это ведь просто сон, в нём может случиться что угодно, — наследник повернулся назад, неудовлетворённо посмотрев на бессмертного мага. — Сон не обязан отвечать законам правды. Я вот, к примеру, выглядел в нём как истинный мужчина с острыми скулами и суровым подбородком. И почему… почему вы не носите серьги, это ведь красиво?

— Потому что, Ваше Высочество, любая дырка, проделанная насильно в теле лунга, неизбежно затянется в считанные мгновения, так что… пихать в раны инородные предметы для древних — попросту неразумно. Всё, время истекло. Желаешь оценить результат?

— Ещё спрашиваете! — в Сэле сразу вспыхнула прежняя юношеская живость и он взбодрился.

Принц подскочил на ноги и ринулся к обширному зеркалу во весь рост, а Эр медленным и размеренным шагом последовал за нетерпеливым беглецом. Уже рядом с зеркалом демон-оборотень взялся за полотенце, что плотно обматывало королевское чело, потянул за край и высвободил роскошную гриву Его Высочества, которая после определённых манипуляций тоже претерпела некоторые метаморфозы.

— Ух ты! Не может быть! — воскликнул ошеломлённый Сэль, потирая между пальцами одну из прядей у висков, что из белоснежного цвета вылиняла в чернильно-смоляной, и теперь лоснилась подобно ониксу или обсидиану. — Это… великолепно! Потрясающе! Волшебно!

У принца с лица не сходила восхищённая улыбка, и Эр Данаарн, весьма довольный проделанной работой, уткнулся носом в макушку юноши, после чего глубоко вздохнул. Возле волос Сэля нынче струился странный и двусмысленный аромат, однако мало кто из смертных сумел бы его распознать, и волноваться было не о чем.

— Воистину, Ваше Высочество, это и есть волшебство. Мы могли бы, безусловно, окрасить твои волосы чем-нибудь традиционным… вайдой там, или корой зильного дерева, но пигмент бы надолго въелся и оставил бы много следов. Колдовство и иллюзии, конечно, дело ненадёжное, но не тогда, когда речь заходит о людском зрении.

Маг провёл ладонью по полотну волос принца, которые без малого достигали его поясницы, а затем предложил:

— Может, мы ещё их заплетём? Что скажешь? Или это оскорбит твоё достоинство?

— Нет, конечно! Заплести можно!

Сердце наследника всё отчаянней ускорялось, предвкушающее очередные нарушения правил и обычаев, и Сэль уже едва мог совладать с чувствами. Он будто сам так и не проснулся по утру, навсегда застряв в чарующем и захватывающем сне, где может приключиться что угодно, и где не действуют никакие законы природы, лишь властвуют силы неисполненных желаний.

— Надолго этих чар не хватит, так что нам лучше вернуться затемно. Благо, нынче темнеет поздно, так что мы должны успеть всё задуманное, — бубнил под нос Эр, пока заплетал вороную гриву принца в косу, а затем пытался прикрепить её к затылку шпильками.

Данаарн мог окрасить волосы подопечного либо в ярко-рыжий, либо в чёрный цвет с помощью особенной магии. Чародей выбрал последний, потому что хотел привлекать на улицах Исар-Динн как можно меньше внимания, однако теперь он начал сомневаться в собственном выборе. Кажется, как не крути эти непослушные локоны, которые сейчас походили на косу королевы-регента, они всё равно останутся слишком примечательными. И белый, и чёрный и красный — чересчур яркие, чересчур заметные, здесь вернее бы сгодился какой-нибудь приглушённо русый или светло-коричневый — именно те оттенки, которыми чаще всего располагали простые смертные.

Когда причёска была закончена, Сэль Витар уже с трудом мог узнать себя в зеркале. В конце концов, юный наследник никогда даже не помышлял о том, чтобы расстаться со своим знаковым цветом волос, он ни разу не представлял себя брюнетом, и ныне собственное отражение воспринимал как нечто чужеродное.

— Я оплошал, — наигранно простонал маг, постукивая пальцем Сэлю по плечу. — Все взгляды по-прежнему будут устремлены к Его Высочеству.

— Эти взгляды для меня — источник страшных бедствий, — тихо прошептал принц, даже не отдавая себе отчёта в этом.

Однако по спине Эра тут же пробежались мурашки.

— Нет, Аман-Тар, не корите себя, Вы славно постарались, — Сэль быстро сменил тему, ухватив в воздухе неловкое напряжение. — Народ знает меня именно по белоснежному цвету волос, который появляется изредка даже среди Амуинов, так что… это весьма мудрый ход. Просто… я не ожидал подобного. Того, что перестану напоминать себя самого.

Юноша заправил за ухо выбившуюся из причёски прядь и двинулся к кушетке за ширмой, где его дожидались заведомо подготовленные одежды.

Эр уже был полностью снаряжен для вылазки в город, которую он спланировал специально для Сэля Витара на пару с Эмероном Чёрным Вереском. Сегодня, в прекрасное празднество цветов, весь двор из Янтарного замка перекочевал в центральный храм Исар-Динн, расположенный на самом крупном острове в устье Басул, где должно было пройти пышное церемониальное шествие, а затем многочисленные обряды под надсмотром высших жрецов-служителей культа. И пока обычный народ отмечал праздник посещением святилищ Кисарит и Одакиса, обжорством и обильными возлияниями, благородные и власть имущие становились участниками настоящей мистерии, разыгрывающейся в круглом храме Двух Сотен, которая длилась практически целый день.

Вначале