Крики тонут в шуме отчаянной рубки. Слышится топот ног. Затем снова вопли и рёв. Судя по всему, демоны смогли прорваться внутрь ангара и теперь кого-то жрут. Штырь срывается с места. Подбегает к двери. Отодвигает засов. Оборачивается, вопросительно глядя на меня. Я, бросив взгляд на лом, остаюсь на месте. Во мне словно борются две сущности. Одна говорит, чтобы я хватал инструмент и помогал отбиваться от тварей. Другая шипит, чтобы оставался на месте. Нельзя вступать в схватку. И если я снова возьмусь за оружие, то умрёт тот, кто мне дорог. Авдий. Я пытаюсь возразить, что он может погибнуть, если я не вмешаюсь, но получаю точно удар под дых.

Сгибаюсь, часто ловя ртом воздух. Хочется блевать. Не знаю, что со мной творится. Ненавидя себя, я пытаюсь воззвать к богу, но слова путаются в голове. Пока я торможу, выродок уже берётся за ручку двери. Он не успевает её открыть, как кто-то изо всех сил бьёт в неё. Олег отскакивает. Сжимает рукоятку молота и поднимает его над головой, намереваясь обрушить кувалду на голову любого, кто покажется из-за двери.

Створка тихо скрипнув отворяется, и в проём под непрекращающиеся крики валится окровавленный Фома. Его глаза похожи на два блюдца.

– Таа…мм!.. – хрипит он. – За…крывайте! – Фома срывается на визг.

Фома быстро ползёт по земле, пока не забивается под перевёрнутую тачку, на которой я обычно вожу навоз. Олег выматерившись и, видимо, передумав вступать в схватку, закрывает дверь на засов, отходит от неё. Вопли, рёв и хлопанье крыльев теперь доносятся из дальней части ангара. Затем затихают.

Меня трясёт. Не знаю, что делать. Громкий стук в дверь выводит меня из ступора. Судя по частоте и силе ударов, кто-то барабанит ногой по металлу. Дёргаю засов. Резко открываю створку. Передо мной стоит Ксения. Её лицо белее снега. Она держит на руках Авдия. На пол сочится кровь. В сумраке сразу не разобрать, её это или мальца.

Она неуверенно перешагивает через порог, проходит в заднюю часть ангара и, скользя по стене, медленно садится на пол. Я захлопываю дверь. Оборачиваюсь. Продолжая держать сына, Ксения поднимает голову. Она смотрит на меня и одновременно в пустоту. Подхожу к ней. Сажусь рядом.

– Они зарубили одного, – говорит Ксения, – но второй огромный. Не справиться. Он раскопал подпол. Опрокинул шкафы. Эта тварь убивала нас, – женщина повышает голос, – пока вы – трусы, прятались! Спасали свои шкуры! – Ксения срывается на крик. – Почему?! – она смотрит на меня, прожигая взглядом. – Почему ты – сильный мужик отсиделся здесь, а не сражался там?! Ты же можешь воевать! Это твоё призвание! Почему ты не спасал нас?! Не взял оружие?! – Ксения с ненавистью смотрит на меня и точно харкает: – Тварь!

Я не знаю, что ей ответить. Ещё недавно она корила меня за моё прошлое, а теперь, когда пришла беда, обвиняет, что я не убивал. Меня колотит как в лихорадке. Я поднимаю голову вверх. Смотрю в полукруглый потолок и мысленно ору: «За что?! Боже, за что мне эти испытания?!» Ответа нет. Точнее я сам ответил на свой вопрос. Я сжимаю кулаки. Подхожу к Ксении. Кладу руку на шею Авдию. Пульс есть. Слабый, но есть. Он просто без сознания. Судя по разбитому лбу, он видимо сильно ударился головой.

Перевожу взгляд на Олега. Он почему-то исподлобья смотрит на меня. Я замечаю, что он как-то нервно засовывает руку во внутренний карман куртки, словно проверяя там что-то. Я подхожу к столу и хватаю лом. Решено! Обратного хода нет. Если прошлое меня не отпускает, то я использую его.

– Закроешь за мной! – бросаю я выродку.

Отворив дверь я, выставив лом как копьё, медленно иду вперёд. Столы, табуреты, стеллажи с инструментами – всё перевёрнуто или поломано, словно здесь промчался ураган. В ангаре пахнет гарью и раскалённым металлом, к которым примешивается запах крови. Сквозь пролом в крыше падает снег. Ветер свистит вдоль стен. Оглядываюсь. Паровой двигатель бешено стучит. Под ногами чавкает бурая грязь. Недалеко от станков я вижу тушу демона. Он утыкан стрелами. В башке торчит топор. Рядом с ним лежат окровавленные изуродованные тела. Подхожу ближе. В чахлом свете ламп узнаю Михаила и мастеровых, из числа работников ангара. Михаил сжимает сломанный пополам арбалет. Видимо он колотил им по твари. Сражался до последнего. У него вспорот живот. Кишки вывалились. Я озираюсь по сторонам. Замечаю, что за столом лежит исполосованная когтями женщина, закрывающая собой тельце, под которым растеклась лужа крови. Судя во валяющейся рядом оторванной голове с курчавыми волосами это – та самая девочка, которую она к себе прижимала, – её дочь. В подёрнутых пеленой глазах ребёнка застыли безмерные ужас и боль.

Меня качает как пьяного. Туго соображаю. Бойня. Только это слово приходит на ум. Смотрю по сторонам. Вижу ещё трупы, но убитых меньше, чем всего было людей.

«Где остальные? – думаю я, забыв, что где-то здесь мог притаиться демон. – Где Николай, дед Пантелей, остальные дети и женщины?»

Поднимаю голову. Слежу за проломом в крыше. Лом не лучшее оружие, чтобы завалить тварь. Слышу, как хлопает входная дверь. Крадусь вперёд, хотя из-за грохота паровика это дурацкая идея. Выхожу на улицу. Рядом с ангаром валяются разодранные на куски собаки. Перевожу взгляд. Судя по истоптанному снегу и пятнам крови, выжившие рванули по дорожке к монастырю. Замечаю, что в нескольких метрах от ангара лежат тела взрослых и детей, которые похожи на сломанных кукол. Видимо демон поднял их в воздух и сбросил с высоты. Злость затмевает разум. Я понимаю, что не смог бы всех спасти без огнестрела, но стоило попытаться. Может хоть на одного убитого было бы меньше. На одного ребёнка живее. Никогда себя не прощу. Я знаю, что души мёртвых будут преследовать меня до конца дней. Они станут приходить ко мне во сне и требовать плату за грехи.

Над монастырём всё так же несётся печальный колокольный перезвон. Он напоминает поминальный, словно кто-то голосит на погосте. Я вижу, что над церковными куполами мелькают тени демонов. Твари отчетливо видны в свете луны. Ветер доносит людские крики. Значит, там тоже идет бой, но зато и воинов много. Должны справиться. Внезапно я слышу стон. Поворачиваю голову. Звук идёт откуда-то из-за угла ангара. Обхожу здание и вижу, что в сугробе кто-то лежит. Подхожу к нему. Это Николай. У него вывернуты ноги, но он дышит. Я его окликаю.

– Жив? – шепотом спрашивает он.

– Да, – отвечаю я, – а где остальные?

– Мы отвлекли тварей, чтобы остальные смогли убежать. Одного убили, второй, большой, смог схватить Юлию и утащил в гнездо. Не отбили её. Никогда таких здоровых не видел, и не было случая, чтобы сразу столько напало.

– Я пойду за помощью, – слушая Николая, я едва не сгораю со стыда.

– Не стоит, слышишь, ребята уже на подходе. Значит, наши добежали.

Я прислушиваюсь. В отдалении по дорожке мелькают огни факелов. Снежный наст топчут десятки пар ног. Раздаются возбуждённые голоса. Не знаю, как я смогу смотреть людям в глаза после всего того, что случилось.

– Не кори себя, – мутант словно читает мои мысли, – я тебе приказал оставаться и стеречь запасной выход. Так и скажешь.