Эти двое были римскими божествами, не греческими. Помона, единственная из нимф, не любила дикие лесные заросли. Ей нравились только сады и густо усыпанные плодами деревья. Она готова была дни напролет неустанно, с упоением поливать, подвязывать, стричь, прививать и окучивать. Другой страсти Помона не знала. Она избегала мужчин, уединяясь в своих обожаемых садах, и даже близко не подпускала никого из поклонников. Настойчивее и горячее всех ее добивался Вертумн, но и он не особенно преуспел. Нередко ему удавалось проникнуть к ней в сад, прикинувшись то неотесанным жнецом с корзиной спелых колосьев, то неуклюжим пастухом, то обрезчиком лозы. В такие минуты он ликовал, что может полюбоваться Помоной, и одновременно досадовал, что его самого в таком обличье она вниманием не удостоит. Наконец он придумал кое-что получше. Вертумн пробрался в сад под видом дряхлой старухи, которая ничем не насторожила Помону, когда принялась нахваливать дивные фрукты, а потом сказала вдруг: «Но ты, дитя, куда прекраснее» — и расцеловала нимфу в обе щеки. Однако за этим поцелуем последовали другие, каких Помона от старухи никак не ожидала. Почувствовав, что нимфа встревожена, Вертумн выпустил ее из объятий и уселся на бугорок напротив вяза, который обвивала виноградная лоза, увешанная пурпурными гроздьями. «Как чудесен их союз, — проговорил он умиленно голосом старухи. — И как плохо было бы им друг без друга. Ствол стоял бы холостым, голым, а лоза лежала бы на земле бесплодная. Не такой ли участи ты желаешь, отворачиваясь от всех, кто ищет с тобой союза? Однако ты уж послушай старуху, любящую тебя паче всех твоих ожиданий. Среди отвергаемых тобой без счета есть один, которого отталкивать было бы неразумно. Это Вертумн. Ты его первая любовь и последняя. И заметь, он тоже не чает души в садах и дарах земли. Он будет заботиться о них вместе с тобой». Помрачнев, он напомнил, сколько раз Венера показывала свою нетерпимость к жестокосердным девицам, и рассказал печальную историю Анаксареты, которая пренебрегала добивавшимся ее любви Ифисом, издеваясь над ним, пока тот в отчаянии не повесился на ее воротах. Тогда Венера превратила бесчувственную гордячку в каменное изваяние. «Задумайся об этом, — умолял Вертумн. — Не отвергай того, кто по-настоящему тебя любит!» С этими словами он сбросил чужое обличье и предстал перед Помоной во всем очаровании своей юности. Перед такой красотой в сочетании с несомненным красноречием нимфа устоять не смогла. И с тех пор ее сад они возделывали вдвоем.

Эсхил называет их «воинством, враждебным мужчинам»[333]. Их племя, целиком состоявшее из дев-воительниц, обитало предположительно где-то в предгорьях Кавказа, и столицей их была Темискира. Как ни странно, художников и скульпторов амазонки вдохновляли гораздо чаще, чем поэтов. При всей известности амазонок преданий о них существует совсем немного. Они пытались завоевать Ликию и были обращены в бегство Беллерофонтом, вторгались во Фригию во времена молодости Приама и в Аттику, когда там правил Тесей. Он похитил их царицу, и амазонки явились отбить ее, но Тесей разгромил их. В Троянской войне они под предводительством царицы Пентесилеи сражались против греков, как повествует Павсаний[334] (в «Илиаде» об этом не упоминается). Убивший Пентесилею Ахилл преисполнился глубочайшей скорби, увидев, как прекрасна и молода павшая от его руки противница.

По одной версии, Амалфеей звали козу, вскормившую своим молоком младенца Зевса, а по другой — такое имя носила нимфа, хозяйка этой козы. Согласно преданию, у Амалфеи был рог, в котором не иссякали яства и питье на любой вкус, — легендарный рог изобилия. Римляне же утверждали, что в рог изобилия, или корнукопию (лат. сornu copiae), превратился тот рог, который Геракл отломал у речного божества Ахелоя, принявшего в схватке с героем облик быка. Чудесный этот рог переполняли цветы и плоды.

Так звали одну из дочерей Даная. Когда отец отправил Амимону за водой, на нее набросился сатир, но крики о помощи услышал Посейдон и, пленившись девушкой, спас ее от преследователя. Метнув в скалу трезубец, владыка морей выбил в подарок Амимоне источник, который стал носить ее имя.

Фиванская царевна Антиопа родила от Зевса двух сыновей — Зета и Амфиона. Убоявшись гнева своего отца, она оставила новорожденных на безлюдном горном склоне, где их тем не менее нашел пастух и вырастил как собственных детей. Дядя Антиопы Лик, ставший после смерти ее отца царем Фив, и его жена Дирка обращались с царевной крайне жестоко, пока, доведенная до отчаяния, она не решила скрыться от них. В конце концов беглянка очутилась в хижине, где жили ее сыновья. Каким-то образом они ее узнали (или она их) и, собрав отряд из друзей, отправились во дворец мстить за страдания матери. Близнецы убили Лика и учинили страшную казнь Дирке — привязали за волосы к рогам дикого быка. Тело Дирки они потом бросили в ручей, который с тех пор носит ее имя.

История этой девушки в очередной раз подтверждает, как опасно смертному провозглашать себя равным богам хоть в чем-нибудь. Среди олимпийцев были искусные мастера: Вулкан занимался кузнечным делом, Минерва — ткачеством. Богиня, разумеется, считала созданные ею полотна непревзойденными по тонкости, изяществу и красоте, поэтому сильно разгневалась, узнав, что простая селянка по имени Арахна дерзнула объявить лучшими свои. Минерва немедля явилась к ней в хижину и вызвала на состязание. Арахна согласилась. Обе сели за станки, натянули основу и приступили к работе. Мотки прекрасной пряжи всех цветов радуги громоздились у их ног, серебряные и золотые нити мелькали в руках. Минерва постаралась на славу, ее творение было чудом из чудес, но и изделие Арахны, законченное в тот же миг, ничуть ему не уступало. Вне себя от досады богиня изорвала в клочья работу соперницы и несколько раз ударила девушку челноком по голове. Опозоренная и униженная Арахна с горя повесилась, но Минерва уже успела остыть. Раскаявшись, она вытащила рукодельницу из петли и окропила волшебным зельем. Арахна превратилась в паука, и ее искусство осталось при ней.

Судя по всему, Арион был реальным человеком, поэтом, жившим на рубеже VII–VI вв. до н. э. Однако ни одно из его произведений до нас не дошло. И известен он не ими, а своим чудесным спасением от гибели, которое больше похоже на легенду. Арион прибыл из Коринфа на Сицилию, чтобы поучаствовать в музыкальном состязании, и победил, покорив всех игрой на кифаре. На обратном пути моряки, которые везли Ариона домой, замыслили убить его, чтобы завладеть завоеванной им дорогой наградой. Однако Аполлон, явившись ему во сне, предупредил об опасности и подсказал, как спастись. Когда моряки схватили его, Арион вымолил у них разрешение в последний раз перед смертью сыграть и спеть. Закончив песню, он бросился в море, где его тут же подхватили привлеченные чарующей музыкой дельфины и вынесли на берег живым и невредимым.