Отдохну день-два-три – и на полгода запас свежего воздуха в груди, и сил в ногах, руках.

Приеду автостопом, оно и понятно, добираюсь домой тем же способом. Раньше, при советской власти, до нашего села прямо отсюда, из города, автобус ходил. Сейчас нерентабельным стал, раз в неделю ходит, да и то нерегулярно.

В село из города мне добираться легче. Друзьям, землякам – бывшим одноклассникам, ныне горожанам, позвоню, не едет ли кто туда на своей машине, на вокзале узнаю, не едет ли в нужное для меня время автобус. Повезет – еду, не повезет – я дома. И дома дела найдутся.

А вот из села сюда, в город, возвращаться труднее. Иногда побегать по селу приходится – бывает, по полдня попутку ищешь. Когда тебя время не очень припирает, еще ничего. А когда на работу к сроку вернуться надо – и попсиховать приходится.

И все же, несмотря на все хлопоты, трудности, каждую поездку в родные места, в село мое – жду. Каждая такая поездка памятная – в памяти остается.

Вот, к примеру, хотите, об одной такой поездке расскажу, правда, она давно, несколько лет назад была. Давно была, а для меня намного памятнее если не всех, то многих других.

– Конечно, хочу. Только, подождите, Леонид Васильевич, я сейчас дровец в костерок подкину да водички свежей принесу, котелок повешу. Чайку свежего попьем. Ночь-то только начинается.

…Темнело быстро. Высокие, со всех сторон покрытые столетними соснами сопки, с запада прикрывающие озеро от остального мира, всегда были и остаются любимым местом ночлега солнца. Огромное, краснобокое, уставшее за долгий летний день, оно блаженно заваливается на мягкие лапы сосновых ветвей. Пики сосновых стволов для него так малы, что кажутся ему не жестче усов кошки, которая укладывается на ночлег в ногах хозяев.

Темнеет небо. Темнеет озеро. На небе и на озерной глади дружно и густо высыпают звезды. Замолкают птицы. Замолкают звуки – голоса людей, лай собак, мычание коров, – доносящиеся из деревни, стоящей на противоположной стороне от места нашей рыбалки.

Сюда, на это не очень большое, но красивое озеро, мы с моим другом, преподавателем строительного колледжа Леонидом Васильевичем приезжаем не очень часто, когда не можем, вернее, не имеем возможности вырваться в более уловистые, а значит, более далекие от города места. В этом озере водятся караси и щуки-травянки. И те и другие редки и небольшого размера. Вырасти и расплодиться не дают рыбаки-горожане, которые проводят здесь воскресные дни. Любителей вырваться на несколько часов из шумного, дымного, многолюдного города, наверное, больше, чем рыб.

Но в обычные дни, а особенно ночи, озеро – хорошее место для отдыха.

Я вешаю котелок с водой на таганок. Подбрасываю в костер несколько палок и бревешек-головешек, подобранных нами у остывших кострищ разъехавшихся к ночи рыбаков, благо город совсем рядом – за двумя невысокими, тоже поросшими соснами сопками, и подсаживаюсь к своему другу:

– Вы обещали рассказать об одной памятной поездке в свое село…

– А, да-да! – встрепенулся о чем-то задумавшийся Леонид Васильевич. – Было это, я уже сказал, давно. Но из многих поездок в родные места эта поездка одна из самых памятных.

Время было летнее, теплое. Месяц не помню. Скорее всего, конец июня, начало июля. Поехал налегке. Сложил в рюкзачок самое необходимое, купил кое-что в подарок старикам, у которых квартируюсь, доехал до промежуточной станции на пригородном. От промежуточной станции автодорога прямо на юг. Шоферы с тех южных районов в город ездят не часто, грузятся на промежуточной. И путь короче, да и, наверное, подальше от города гаишников поменьше. Пункты, на которых шоферы грузятся, я давно знаю. Сунусь туда, сюда и, как правило, шофера знакомого из нашего села увижу.

Берут с радостью. Дорога дальняя. С попутчиком ехать веселее. Да к тому же при случае я и помочь в чем-нибудь могу. В технике разбираюсь, гаечные ключи в руках держать умею. Да и какой-нибудь груз помочь поднять, закрепить – силой Бог не обидел…

…У одной из контор три машины увидел. Подошел к первой – к бензовозу, Василия Чернова увидел – шофера, хозяина бензовоза, хотя, конечно, хозяином-то машины он является, пока за рулем сидит.

– Возьмешь? Здорово!

– Здорово! Возьму. Только имей в виду, у меня еще один пассажир, вернее пассажирка, есть. Втроем поедем. Лидку Манькову знаешь? Она со мной едет. Из города возвращается. В больницу областную ездила. Что-то с легкими у нее. Курит, дура, – одну сигаретку от другой прикуривает и пьет не хуже мужика иного. Так себе баба. Два или три раза замужем была – не ужилась. Детей нет. Поди-ка, полсотни абортов сделала. Нигде не работает – ни сил, ни здоровья нет. С матерью живет. Матери за девяносто. На ее пенсию и живут, кормятся. Голь. Нищета. Бесплатно сюда вез. Бесплатно обратно повезу. Что поделаешь – своя, односельчанка. Не бросишь и последнюю кофтенку не сдерешь.

Сейчас из столовки подойдет – и поедем. Похмелиться побежала. «Не могу, – говорит, – не похмелюсь – умру». Потребуй заплатить за проезд – слезы. А похмелиться копейки найдутся. Сюда ехали – бухая была. И отсюда наверняка глыкнет. Ну, да ладно. Спит всю дорогу…

А вон и она идет…

– Вася, пускай этот мужик в середку сядет. Я с краю хочу, у окна, – курить буду, – не глядя на меня, обратилась женщина к водителю.

Женщина выплюнула изжеванный окурок. Высморкалась, не пользуясь носовым платком, и уже хотела вслед за мной подняться в кабину бензовоза, но вдруг спохватилась:

– Вась, обожди, отлить забыла. Пару кружек пива даванула. Могу в кабине сырость развести. Ха-ха! Подожди! – Она была пьяна. И видимо, хмель все сильнее набирал силу.

Заметно пошатываясь, моя спутница зашла во двор конторы, над плотным забором которого возвышалась крыша туалета, и вернулась к машине минут через пятнадцать-двадцать:

– Вась, еще покурю, ладно?

– Хватит! – в конце концов рассердился терпеливый Чернов. – Корячишься тут. До ночи до дома не доедем. То курить, то отливать. Меньше пить надо!

Женщина неловко, неуклюже, по-старушечьи кряхтя, наконец-то влезла в кабину. Василий, перегнувшись через меня и нее, проверил, надежно ли закрыта дверца, и мы поехали.

Пока она лезла в кабину, я хорошо рассмотрел ее лицо. Рыжеватые редкие брови. Красные воспаленные веки. Бледная бескровная морщинистая кожа. Бесформенная, дряблая шея… Но глаза, какие красивые, глубокие, сине-зеленые, какие знакомые глаза…

Лидка…

Лидка…

Лида…

Да неужели это она – та самая Лида, Лида Чарушина… А Манькова, конечно же, мужняя фамилия. Тем более, как Василий сказал, она несколько раз успела замужем побывать…

Лида…

Лида…

…Мы, старшеклассники, девятиклассники-десятиклассники, увидели Лиду Чарушину, когда она после летних каникул пришла в восьмой класс. Да-да, именно тогда, когда она пришла в восьмой класс…