– Ну, да ладно, – неуверенно бормочу я. – Мне…

– Вот, глядите – говорит он, размахивая бумажкой. – Скука жуткая, но мне нужно нанести визит своему издателю… О, да: благодаря Тупоголовым богам Вашингтона я сейчас скорее писатель, чем солдат. – Кастер поморщился и снова схватил меня за руку. – Но вы не откажетесь отобедать со мной сегодня вечером? Ваша жена в Нью-Йорке? Превосходно! Тогда, скажем в «Дельмонико»? Либби будет счастлива познакомиться с вами, и мы славно посидим, вспомним старые битвы, а? Первый класс!

Глядя вслед марширующей сквозь снегопад фигуре, я поймал себя на мысли, что не вполне готов разделить его убеждение. Если не считать стычки при Одье, Аппоматокса[217] да пары кратких обменов любезностями в Вашингтоне, я знал его только по репутации отчаянного сорвиголовы, испытывающего наслаждение от боя. Ему больше пристало бы родиться в век рыцарства, только как бы он там не покорежил Святой Грааль в нетерпении до него добраться. И хотя за время пребывания в Америке мне довелось повидать кучу старых знакомых, по какой-то причине именно это столкновение с Кастером вызвало в памяти ту встречу с Пятнистым Хвостом, повлекшую столь неприятные последствия.

Но в «Дельмонико» мы пообедали. Он был с женой, симпатичной милашкой, обожавшей мужа, и своим братом Томом – доработанным изданием семейства Кастеров, который отлично поладил с Элспет – они прекрасно провели время, флиртуя друг с другом. Сам Кастер пребывал в превосходном расположении духа и отрекомендовал меня жене следующим образом:

– Познакомься, Либби, вот английский джентльмен, который едва не сделал тебя вдовой еще до замужества. Что ты на это скажешь? Сэр Гарри Флэшмен, кавалер креста Виктории и ордена Бани, – видно, заглядывал в мой послужной, не иначе, – а также бывший офицер армии Конфедерации, с которым я имел честь скрестить сабли при Одье, не так ли, дружище?

Правда состояла в том, что это он кинулся, словно пьяный казак, на нашу конницу, и я, защищаясь, отмахнулся от него разок, удирая к шеренгам мятежников, но если ему так хочется обозвать это рыцарским поединком, то ради бога.

– Ах, славные деньки! – восклицает Кастер, хлопая меня по плечу.

И за супом он не переставал потчевать нас сентиментальной дребеденью насчет братства по оружию, дополненного с тех пор чувствами уважения и доброго товарищества.

Его снедал энтузиазм по поводу Балаклавы, он требовал рассказать все в подробностях, то и дело повторяя, как хотел бы оказаться там. Полагаю, отсюда вы вполне можете сделать вывод, что это был за тип. Впрочем, поразмыслив, я пришел к выводу, что таких хлебом не корми, дай только побывать под Балаклавой. Они с Лью Ноланом[218] составили бы отличную пару. Когда я закончил, Кастер тоскливо покачал головой, вздохнул, заглянул в свой бокал (с лимонадом, кстати) и пробормотал:

– «Но слава героев вовек не затмится»[219]. C'etait magnifique![220] И не стоит слушать того идиота-француза, который сказал, что это не война! Какой тогда должна быть война? Без верности долгу, героизма, преодоления недостижимого? И ведь вы, – продолжает он, обращая на меня затуманенный взор, – вы были там. А знаете, в моем Седьмом кавалерийском служит один из ваших бывших парней. Ты его знаешь, дорогая, это Батлер. Отличный солдат, лучшего сержанта у меня не было. Вот что, сэр, – Кастер широко улыбнулся мне и воздел бокал, – я так долго ждал шанса провозгласить тост: «За Легкую бригаду!»

Я скромно кивнул и заметил, что в прошлый раз пил за этот тост в штабе русского генерала Липранди после Балаклавы. Мой приятель залпом выпил. Лимонад, кстати.

– Ах, что ж вам, англичанам, везет! – восклицает он, утеревшись и поглощая только что принесенный салат. – Когда я размышляю о сравнительных перспективах, открывающихся перед молодым английским субалтерном и его американским сверстником, сердце у меня обливается кровью. Перед первым лежат Африка, Индия, Восток, да вообще полмира, где ему можно участвовать в боях, завоевывать славу и чины! Второй может считать себя везунчиком, побывав в жалкой перестрелке с индейцами, а потом будет тридцать лет тянуть лямку в каком-нибудь Богом забытом гарнизоне и выйдет в отставку всего лишь капитаном.

– Ну, рутины хватает и в наших гарнизонах, – говорю. – Что до славы, так у вас случилась самая крупная война со времен Наполеона, и никто не вышел из нее увитым лаврами более, нежели вы.

И это было правдой, хотя сказано исключительно с целью польстить Либби Кастер, которая явно не прониклась симпатией ко мне, услышав, как я едва не срубил ее героя при первой встрече. Теперь она лучезарно улыбнулась и положила нежную ладонь на руку мужа.

– Это верно, Оти, – сказала она и удостоилась в ответ благородного вздоха.

– Но где в результате я оказался? – говорит он. – В форте Эйб Линкольн и в немилости у своих командиров. Сравни мои успехи с выдающимися достижениями сэра Гарри: Сипайский мятеж, Крым, Афганистан, Китай и еще бог знает какие страны, не говоря уж о нашей собственной Гражданской войне. Королева возвела его в рыцарское звание! Вы не подумайте, дружище, я не ревную к почестям, которые вы заслужили. Но завидую вам – вашему прошлому, да и будущему тоже.

– Это все везение, – отвечаю я, и поскольку уже по горло был сыт его жалобами, добавляю: – Кстати, генералом я так и не стал и получил только одну американскую медаль Почета.

Вот вам пример Флэши на вершине своей злокозненности: говоря это, я отлично знал, что Кастер не получил ни одной медали Почета, зато его брат Том удостоился сразу двух. Я подозревал, что необходимость поправить меня уязвит его как ничто другое, и не ошибся. Кастер заговорил, набычившись, тогда как Том внимательно разглядывал столовый прибор. Я рассыпался в извинениях, изображая смущение.

– Они их выдают, словно рационы, кстати сказать, – замечаю я с кислой миной, и Элспет, самый умелый из известных мне мастеров подливать масла в огонь, разражается речью про то, как Завистливые Власти постоянно обходят Заслуженными Наградами самых Достойных, «ибо мои отважные соотечественники, лорд Клайд и сэр Хью Роуз, так и не получили креста Виктории – об этом писали „Геральд“ и „Скотсмен“ – да и с Гарри вопрос решился только в последнюю минуту, не правда ли, любимый?».

– И я уверена, генерал Кастер, – продолжает эта удивительная болтушка с благоговейным восхищением, – знай вы, каким авторитетом и славой пользуется ваше имя в военных кругах за пределами Америки, вы не променяли бы их ни на что!