Тило подошла к могиле. Это была единственная, насколько можно было судить, могила, надпись на плите которой была сделана по-английски. Могила принадлежала бегум Ренате Мумтаз-мадам, танцовщице из Румынии, умершей из-за разбитого сердца.

Человеком, принесшим цветы на ее могилу, был Рошан Лал, у которого был в тот день выходной в баре «Розовый бутон». Тило познакомится с ним через семнадцать лет, когда снова придет на это кладбище с мисс Джебин Второй. Конечно, она его не узнает. Не узнает она и кладбище, потому что к тому времени оно перестанет быть заброшенным местом упокоения забытых мертвецов.

Когда Рошан Лал уехал, Тило улеглась на могилу бегум Ренаты Мумтаз-мадам. Немного поплакав, она уснула. Проснувшись, она чувствовала себя лучше. Надо было идти домой, готовиться к остатку жизни.

Ее ждали еженедельные обеды на первом этаже в обществе посла Шивашанкара и его жены, чьи взгляды на все, включая Кашмир, заставляли ее руки дрожать, а нож и вилку звенеть о тарелку.

Оглупление материка набирало скорость и принимало невиданные масштабы, и для этого даже не потребовалась оккупация.

По бедным кварталам быстро разнеслась весть о том, что на кладбище поселилась какая-то умная женщина. Родители со всей округи наперебой старались записать своих детей в классы, которые Тило вела на постоялом дворе «Джаннат». Ученики называли ее Тило-мадам, а иногда Устаниджи («учительница», на урду). Тило скучала по песне, которую пели ученики в школе напротив ее предыдущего дома, но не стала учить своих подопечных петь «Мы преодолеем» ни на каком языке, потому что не была уверена, что этим мальчикам и девочкам в ближайшем будущем светит это самое преодоление. Вместо этого она учила детей арифметике, рисованию, компьютерной графике (на старых, видавших всякие виды компьютерах, купленных ею по дешевке в захудалом комиссионном магазине), основам естествознания, английскому языку и эксцентричности. У детей она училась урду и особого рода счастью. Она работала как вол целыми днями и впервые в жизни стала спокойно спать по ночам. (Мисс Джебин Вторая спала с Анджум.) С каждым следующим днем Тило все меньше и меньше ощущала себя частью «пожиток» Мусы. Она так и не съездила на квартиру, которую покинула, хотя каждый день давала себе обещание сделать это завтра. Она не сделала этого даже после того, как Анджум и Саддам Хусейн, побывавшие на квартире (из любопытства посмотреть, как жила женщина, внезапно свалившаяся им на голову), передали Тило послание от Гарсона Хобарта. Тило продолжала исправно платить за квартиру, считая, что должна это делать до тех пор, пока не вывезла оттуда все свои вещи. Прошло несколько месяцев, от Мусы не было никаких вестей, и Тило передала ему письмо через торговца фруктами, который привез ей «пожитки» Мусы. Но ответа она не получила. Правда, тяжкий груз постоянного ожидания известия о его смерти стал меньше давить ей на плечи. И не потому, что она стала меньше любить Мусу, но потому, что потрепанные ангелы кладбища, охранявшие своих потрепанных подопечных, приоткрыли для Тило дверь между двумя мирами (немного, чуть-чуть, на маленькую щелочку) и души живых и умерших могли слиться, как гости, пришедшие на общий званый вечер. Это смешение сделало жизнь менее предопределенной, а смерть не столь окончательной.

Вдохновленный успехами Тило на педагогическом поприще, устад Хамид снова начал учить перспективных, по его мнению, детей пению. Анджум посещала все эти уроки, словно молитвенные собрания. Сама она не пела, но тихо подпевала, как бывало в те времена, когда она пыталась приохотить к пению Бандикута, упрямую Зайнаб. Зайнаб начала проводить на кладбище свободные дни, вечера и даже ночи под предлогом помощи в воспитании мисс Джебин Второй, которая все больше озорничала и отбивалась от рук из-за того, что ее баловали все кому не лень. Правда, истинной причиной (которая была видна всем) был сумасшедший роман между Зайнаб и Саддамом Хусейном. К этому времени Зайнаб окончила политехнический колледж и стала маленькой пухленькой портнихой, подгонявшей наряды модниц по фигуре. Она унаследовала все модные журналы Ниммо Горакхпури, а также получила щипцы, фены, косметику и прочие важные вещи, которые были сложены в комнату Тило перед ее приездом. Негласным объяснением в любви послужил один забавный эпизод, когда Зайнаб выкрасила алым лаком ногти на руках и ногах Саддама. Оба радостно хихикали, а Саддам Хусейн не смывал лак до тех пор, пока он не отшелушился сам.

Зайнаб и Саддам превратили кладбище в зоопарк, а точнее, в Ноев ковчег для раненых и больных животных. Здесь жил молодой павлин, который не мог летать, и старая павлиниха (возможно, его мать), которая ни на шаг от него не отходила. Были здесь и три старые коровы, которые целыми днями спали. Однажды Зайнаб приехала на такси и привезла с собой несколько клеток, набитых тремя дюжинами волнистых попугайчиков, зачем-то выкрашенных люминесцентными красками. Зайнаб купила их в припадке гнева у торговца, который, сложив клетки на багажнике своего велосипеда, продавал птиц с колес в Старом городе. Они такие яркие, их ни в коем случае нельзя выпускать на волю, сказал Саддам Хусейн: тотчас же привлекут хищников. Саддам построил для птичек высокую просторную клетку, которая накрывала целых две могилы. Попугайчики радостно резвились в своем новом жилище, сверкая по ночам, как жирные светлячки. В земляной ямке под террасой жила маленькая черепашка, обнаруженная в городе Саддамом Хусейном, — видимо, брошенная хозяевами. Кобыла Пайяль коротала дни в обществе хромого осла, которого по какой-то непонятной причине прозывали Махешем[44]. Биру постарел, но потомство его и Товарища Лаали заметно приумножилось. Приходили и уходили коты и кошки, впрочем, как и люди — гости «Джанната».

В порядке поддерживался и огород на задворках постоялого двора. Кладбищенская земля вообще отличается высоким плодородием. Несмотря на то что любителей овощей в доме было немного, а Зайнаб к ним вообще не прикасалась, они с Саддамом выращивали здесь баклажаны, фасоль, перец, помидоры и несколько сортов тыквы. Все это превосходно росло, несмотря на выхлопы машин, несущихся по оживленной улице. Растения развивались так хорошо, что привлекли множество бабочек. Некоторые трудоспособные наркоманы были мобилизованы на работы в огороде и зверинце. Кажется, это служило им некоторым утешением.

Анджум носилась с мыслью о том, что на постоялом дворе «Джаннат» непременно должен быть плавательный бассейн. «Почему нет? — вопрошала она. — Почему только у богатых людей есть бассейны? Почему их нет у нас?» Когда Саддам резонно возразил, что для бассейна в первую очередь нужна вода, которая в большом дефиците, Анджум ответила, что бедные люди будут рады даже бассейну без воды. Она действительно вырыла яму глубиной в несколько футов и размером с большой резервуар, и обложила края синей кафельной плиткой. Анджум оказалась права. Люди одобрили начинание. Они приходили поглазеть на бассейн и молились о наступлении того дня (инша-Аллах, инша-Аллах), когда бассейн наполнится голубой прозрачной водой.