Пустота и показное благополучие жизни писателей были поверхностными, в то время как в недрах писательской среды уже бродили молодые силы, зрело недовольство, зачиналось движение диссидентов. В кооперативном доме поселились Григорий Свирский, Феликс Кандель, молодые Окуджава, Аксенов, Ахмадулина, Искандер и другие. Они не были избалованы привилегиями, в них бурлило желание обновить литературу, их имена связывали с надеждами на ее лучшее будущее. Для молодых писателей был основан журнал «Юность», «Новый мир» печатал смелые новые произведения. Еще теплились иллюзии, порожденные хрущевской оттепелью. Но пробиваться через консерватизм литературных бюрократов и бетонную стену цензуры литературной молодежи шестидесятых было очень тяжело. В редколлегиях журналов и издательств заседали маститые писатели, старая гвардия, навечно впитав принцип социалистического реализма, они презрительно называли новое поколение «стилягами» и «антисоветчиками» и тормозили их вхождение в литературу.

С заселением писателей в кооперативные дома прибавилось забот и у районного отделения милиции. Возле дома ежедневно прогуливался участковый милиционер капитан Семушкин. Следил он за всеми, но были у него для наблюдений и избранные жильцы. Одним из них был Костя Богатырев, талантливый переводчик.

Костя, дружелюбный, слегка рассеянный, в очках с толстыми линзами, был дружен с академиком Андреем Сахаровым, известным правозащитником. Нередко Костино имя звучало в передачах «Голоса Америки» и Би-би-си: «…по сведениям, полученным от переводчика Богатырева…», «как рассказал переводчик Богатырев…» Его упоминали в передачах о рукописях русских писателей, попавших на Запад. В квартире у Кости бывали приезжавшие «оттуда» писатели, он переводил их произведения. Бывал у него и немецкий писатель, нобелевский лауреат Генрих Белль. Когда к Косте приезжали такие люди, за углом дома всегда дежурила «Волга» с агентами КГБ, они следили за посетителями. И возле подъезда топтался капитан Семушкин — был начеку.

В 1960-ые годы получили распространение первые советские магнитофоны — большие тяжелые ящики с крутящимися кассетами, бобинами. Стоили они дорого, но стали новым развлечением интеллигенции. В Европе, Америке и Японии производили более совершенные портативные «маги». Их все чаще привозили из заграничных поездок, они были мечтой многих, особенно молодежи. И вскоре в городах начался разгул «магнитофониздата», люди записывали запрещенные песни трех певцов-поэтов — Александра Галича, Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого. Эти песни называли авторскими, или бардовскими. В них было много острой критики в адрес режима и консервативных, устаревших традиций. По радио их не передавали, на пластинках не выпускали, и бардам долго не давали выступать перед публикой. Но люди переписывали их песни на магнитофонные ленты тысячи раз и слушали чуть ли не во всех квартирах по всей стране.

Эти песни распространялись все больше и играли важную роль в возникновении массового инакомыслия. Людям нравилась острая, тонкая и злая сатира на советскую жизнь. У каждого барда был свой стиль творчества и исполнения.

Галич, человек саркастического ума, драматург-сатирик, пел красивым баритоном, его песни — насмешка интеллигента над недостатками, отсталостью и трусостью общества:

Старательский вальсок

* * *

Булат Окуджава, сын расстрелянного отца-коммуниста и арестованной коммунистки-матери, прожил тяжелую жизнь, но оставался человеком мягким, приветливым, дружелюбным. Он жил в кооперативном писательском доме, среди жильцов многие были его приятелями. Они часто засиживались на квартире Василия Аксенова, на первом этаже, и оттуда раздавался приятный мягкий тенор Окуджавы, он охотно пел свои песни под гитару. Это был больше лирический поэт, чем сатирик. Сатиры в его песнях не много, но много острых поэтических аллегорий, высмеивающих трусливое, вялое общество. Тонкими намеками они пробуждали мысли людей.

* * *

Очень популярным стал Владимир Высоцкий, актер Театра на Таганке, обладатель хриплого баса пропойцы или беглого каторжника. Он и пел свои песни от лица заключенных, шоферов, боксеров, обычных людей, и это очень импонировало основной массе народа, особенно молодежи. Высоцкий вкладывал в исполнение интонационный талант актера, искусно имитируя разные стили речи. Тексты его песен были направлены против несуразицы и хамства, а нарочито-грубая, разговорная манера исполнения делала их более понятными и абсолютно родными.

* * *