мусульмане» для обозначения тех, для кого религиозная практика за пределами личной веры обладает ограниченной значимостью. См. главу 2, где я рассматриваю термин «секуляризм» и его использование участницами движения при мечетях в сегодняшнем Египте.

460

Intimate selling in Arab families: Gender, self, and identity / Ed. S. Joseph. Syracuse: Syracuse University Press, 1999.

461

Примечательно, что суннитский ислам разделяет две важные идеи с протестантизмом. Во-первых, в обеих конфессиях существует допущение, что каждый последователь традиции потенциально может достичь высочайших добродетелей, возможных в ней, и отвечает за самодисциплину, необходимую для достижения этой цели (хотя Божественная благодать играет центральную роль в обеих традициях). Во-вторых, обе конфессии допускают, что в повседневной жизни следует ориентироваться на высшие добродетели, а не в особых сообществах, изолированных от мира (монашеском или священническом) или в особом религиозном ордене (как происходит в некоторых течениях христианства, индуизма или буддизма). Следовательно, все в жизни рассматривается как площадка для воспроизведения ценностей и установок, что делает затруднительным проведение границы между секулярным и сакральным.

462

Очевидно, здесь я использую «значения» не в принятом простом смысле.

463

Даже среди авторов, утверждающих, что da‘wa в современности приобрела статус индивидуальной обязанности (farḍ al-‘ain), а не коллективной (farḍ al-kifāya), da’wa все еще рассматривается для женщин как вторичная обязанность по отношению к их обязанностям как жен, матерей, дочерей. Эта позиция поддерживается не только мужчинами, но и женщинами, например Зайнаб аль-Газали, которая выступала в защиту все большей включенности женщин в поле da’wa. См.: al-Ghazali Z. ’ila ibnati: al-juz’ al-thani. Cairo: Dar al-tauzi‘ wal-nashr al-islamiyya, 1996. P. 39; Humum al-mar’a al-muslima wal-da’iya Zaynab al-Ghazali / Ed. al-Hashimi. Cairo: Dar al-Ii’tisam, 1990. P. 237.

464

Джамал мог бы возразить на этот аргумент, указав, что большинство сторонников da‘wa считают da‘wa обязанностью женщин, только если она не мешает ее служению мужу и детям (см. предыдущую сноску). Но поскольку Джамал не был знаком с этими дискуссиями, он не мог использовать такую аргументацию.

465

На протяжении всей книги я призывала к тому, чтобы термины и понятия, относящиеся к действиям участниц движения при мечетях, не просто воспроизводили «фолк-категории». Скорее я показывала, что внимание к этим терминам и понятиям необходимо для переосмысления аналитических вопросов о преобладающих представлениях об агентности в социальных науках и феминистской теории. В этом отношении мой подход к анализу понятий оказывается под влиянием идей философа Иена Хэкинга, который пишет: «Понятие — не что иное, как слова на своих местах. Это значит присутствие во множестве разных мест: предложения, в которых слово актуально (не потенциально) используется, те, кто произносит эти предложения, с каким авторитетом, в каком институциональном контексте, с целью воздействовать на кого, с какими последствиями для говорящих» (Hacking I. Historical ontology. P. 17).

466

Ahmed L. Women and gender. P. 233–254.

467

al-Ghazali Z. Ayyam min hayati; Hoffman V. An Islamic activist. P. 236–237.

468

al-Ghazali Z. Ayyam min hayati. P. 34–35.

469

Ahmed L. Women and gender. P. 199–200.

470

Ibid. P. 200. Хоффман предлагает такое же прочтение этих пассажей (Hoffman V. An Islamic activist. P. 233–254).

471

В двухтомнике, обращенном к мусульманкам Египта, аль-Газали призывает женщин вступать в поле da‘wa (al-Ghazali Z. ‘ila ibnati; Eadem. ’ila ibnati: al-juz’ al-thani. Cairo: Dar al-tauzi‘ wal-nashr al-islamiyya, 1996). Однако она советует женщине-dā‘iya концентрировать свои усилия на других женщинах, поскольку она «понимает их искушения, особенности и обстоятельства и тем самым достигнет успеха, дотянувшись до их сердец и решая их проблемы, сможет следить за их делами» (Ibid. P. 2). Аль-Газали руководила da‘wa среди женщин на протяжении 13 лет, также она работала с мужчинами, когда присоединилась к «Братьям-мусульманам», что также было частью ее работы в da‘wa. Она доросла до лидерских позиций среди «Братьев», когда большинство их лидеров находилось в заключении, и играла ключевую роль в координации деятельности «Братьев», за что позже оказалась в тюрьме. Очевидно, что ее совет женщинам-dā‘iyāt — в первую очередь ориентироваться на других женщин — в ее собственной жизни не использовался.

472

Hindawi K. Nasihat Zaynab al-Ghazali lil-mar’a al-muslima: al-Zauja la taqul ‘‘la’’ li-zaujiha abadan ilia fi ma yaghdab allah // Sayyidati. 1997. January 24. P. 70–75.

473

Ibid. P. 72.

474

Аят, который часто цитируется для подтверждения этой позиции, гласит: «Мужья — попечители [своих] жен, поскольку Аллах дал одним людям преимущество перед другими» (4:34).

475

Хадджа Асма — единственная dā‘iya, с которой я работала и которая открыто говорила бы о своих симпатиях к «Братьям-мусульманам». В результате она вынуждена была часто перемещаться из мечети в мечеть под давлением властей и вела уроки нерегулярно.

476

Чтобы принимать информированное решение при возникновении подобных проблем, мусульмане часто обращаются к муфтию (своего рода юридическому консультанту), который после сопоставления нескольких уважаемых мнений по вопросу и оценки отдельной ситуации выпускает фетву, не обладающую силой принуждения. В контексте уроков при мечетях dā‘iyāt, хотя и не прошедшие подготовку как муфтии, на практике выполняют ту же роль, помогая женщинам интерпретировать шариат в свете их собственных проблем. При возникновении более сложных проблем dā‘iyāt часто рекомендуют своим аудиториям обратиться к квалифицированному муфтию.

477

См.: Abu-Lughod L. Do Muslim women really need saving? P. 783–790; Ahmed L. Women and gender; Lazreg M. The eloquence of silence; Mohanty C. Under Western eyes. P. 51–80; Spivak G. In other worlds.

478

Как убедительно показала в недавней статье Розалинд Моррис, мусульманки в центральноазиатских республиках стали рассматриваться рядом ранних теоретиков марксизма (среди них ключевые — Ленин и Троцкий) как «суррогатный пролетариат», порабощенный статус которого делает его гораздо более восприимчивым к коммунистическим обещаниям эмансипации (Morris R. Theses on the questions of war: History, media, terror // Social Text. 2002. Vol. 20. № 3. P. 149–175). Иронично, что, невзирая на свою оппозицию Троцкому, именно Сталин обратил эти рассуждения в практику; Грегори Масселл документирует гуманитарную катастрофу, которая началась из‐за советской политики по вовлечению мусульманок в коммунистический проект