Анонимный хронист, присутствовавший при последних днях Иннокентия III, хвалит его голос: «он был так благозвучен, что все слышали и понимали его, даже если папа говорил тихо»[885]. Кроме того, понтифик внешне «красив», но автор настаивает, что облик его «всем внушает уважение и страх»[886]. Биограф Урбана IV тоже говорит о «четком голосе» и физической красоте папы, и его рассказ, что немаловажно, сочетает внимание к телесному облику («красивое лицо»), натуралистические наблюдения («приятный вид», «невысокого роста») и моральные характеристики («мужество»)[887]. Еще через несколько лет одна римская хроника говорит о красивом лице и приятном голосе Николая III (1277–1280)[888]. Аналогичной лексикой пользуется Птолемей Луккский в своей «Новой церковной истории»: он называет Николая III «прекрасным», потому что «тот был один из самых красивых клириков в мире»[889]. Красоту папы Орсини прославляет и его эпитафия[890]. Эта надпись фактически лишена христианских мотивов, зато ставит акцент на «славе»[891]. Несколькими годами раньше, в 1261–1265 гг., Генрих Вюрцбургский написал «Поэму о Римской курии», важнейшее поэтическое повествование о папском дворе того времени. В ней он описывает как зерцало красоты кардинала Альше из Труа (1262–1286), племянника Урбана IV (1261–1264), не скрывая, однако, своей иронии[892].

Рассмотрим проблему в более широком контексте. Мраморное изображение Гонория IV (1285–1287), высеченное Арнольфо ди Камбьо, сильно отличается от того, что нам известно о нем по описаниям. Арнольфова статуя дышит «удивительным покоем»[893]. Согласно же Птолемею Луккскому, у папы так болели руки и ноги (от подагры), что служить он мог только с помощью каких-то предметов. Брат его страдал тем же недугом, и его приходилось носить на носилках»[894]. Это противоречие лишь видимое. В те десятилетия XIII века уже утвердилась идея, что публично тело государя должно было выражать покой, равновесие, гармонию. Рассказывая об Иоанне XXI (1276), тот же автор вспоминает, что папа, «пусть и очень ученый, не отличался сдержанностью, говорил отрывисто и смиренным был только в привычках; поскольку он был очень доступен, его недостатки стали всем известны, что противоречит мнению Философа, что личные дела государей не следует предъявлять публике, но лишь дела общественные, в которых государь отвечает народу, как о том писал Валерий Максим»[895].

Эпитет compositus, использованный Птолемеем по отношению к Николаю III, встречается и в «Тайной тайных»[896]. Эстетика тела – обязательная составляющая образа правителя: «Тебе следует быть человеком духовным и приятной наружности»[897]. Это сочинение представляет собой зерцало государя в форме послания, с которым пожилой Аристотель обращается к бывшему ученику – Александру Великому, чтобы передать ему тайное знание, секретные образы и примеры для подражания, чтобы уберечь его от людей недостойных. В этом своде перемешаны медицинские и этические наблюдения с рекомендациями по части гигиены, чтобы поддержать физическую форму государя. В первой части описаны качества, отличающие доброго короля, нормы и предписания для его правильного поведения. Вторая часть посвящена здравоохранению, третья – алхимии, свойствам камней и трав и правосудию как универсальному принципу порядка[898]. Четвертая часть дает правила физиогномики, новой для того времени науки, которая очаровала элиты XIII века[899].