– Иван бы заценил, – сказал я.

– Это твой друг из мира людей? – поинтересовался Дэкк.

– Так точно. Только ты вряд ли когда-нибудь с ним познакомишься. – Я кивнул на покусанный гидрокостюм. – А Игель еще тот лихач, да?

– Это я… – обратил на нас внимание Игель, отодвигая за столом нечто тяжелое, – хм. – он напрягся, – молодость.

– Что он сказал? – переспросил Дэкк.

– Молодость, – повторил я.

Мы уставились на коллекцию галстуков, торчащую из старого шкафа. Они были навешаны в десятки рядов на маленькой вешалке. Их было больше, чем волос у Киркорова.

– Их разве носят на Гиллиусе? – Я щупал необычную ткань.

Дэкк пожал плечами, мы стали рассматривать сшитые полоски ткани. На одной я увидел портрет президента – улыбающийся Путин.

– Добрался и до Гиллиуса.

– А, это мне твой батя подогнал, – объяснил подошедший Игель и выхватил у меня край галстука. Повесил вешалку снова в шкаф. – Идите сюда, кое-что покажу. – И зашагал к одному из столов.

Мы последовали за ним.

Вообще Игель, сам того не зная, спас светлую сторону только из-за того, что страсть как любил чинить разные вещицы. Его эта привычка выросла в целое хобби. Вначале он чинил то, что сломал. Потом – то, что сломалось само, а затем переделывал вещи, которые не удавалось починить, но выбросить было жалко. Короче, Игель был мастер на все руки, и за это его все любили. Ларэтта, думаю, любила его за усы.

На столе, к которому мы подошли, ровным слоем были навалены вещи. Пока Игель что-то искал среди безделушек, мы с Дэкком сканировали взглядами все, что смогли различить из вещей в комнате. Мой взгляд остановился на нарисованной кем-то картине, криво висевшей на стене на одном гвоздике. «ЖИЗНЬ НЕСЕТСЯ, КАК КОНЬ», – прочитал я на ней надпись. И рядом была изображена широко улыбающаяся лошадь.

– Это не совсем то, что я хотел вам показать, – сказал нам Игель ковыряющийся в выдвижных ящиках стола.

Дэкк наклонился к моему уху:

– Надеюсь, это не ведро для мусора.

– И не веник, – вторил я ему.

Мы засмеялись.

На самом деле ничего смешного не было. Игель на чистом островке стола показывал нам поразительные вещи, которые он сам разработал и сделал. Например, он показал нам вырезанного из дерева человечка, который был одновременно ложкой для обуви и светильником. Еще я запомнил письменную ручку с мотором. Она могла летать в воздухе. Еще была книжка-кружка, хотя я не представлял, как одновременно можно было читать и пить из нее чай.

– Да вы гений, Игель, – сказал я.

Он улыбнулся, и его глаза сузились в две полоски.

Еще он, немного пошарив в столе, нашел небольшой камень черного цвета и аккуратно положил его на книжку-кружку.

– А это мое последнее изобретение, – сказал он, – пока без названия. Это камень, который извергает воду.

– Можно? – спросил Дэкк и, не дожидаясь ответа, взял в руки камень. – И как он работает? Что нужно сказать?

– Ничего, – ответил Игель. – Там сбоку есть пимпочка, ее надо нажать. Только подожди, не спеши. – Он достал из первого выдвижного ящика полиэтилен и накрыл им свой стол. Затем дал добро: – Давай.

Дэкк нажал кнопку и, не зная, чего ожидать, повернул камень к лицу. И тут из изобретения хлынула вода, точно он открыл вентиль и направил на себя душ.

Мы с Игелем засмеялись, а Дэкк, кинув камень на пол, стал вытирать лицо рукавом. Камень продолжал выплевывать воду.

– Были кое-какие трудности с емкостью для воды, – сказал Игель, – но теперь все в полном порядке. – Он забрал камень с пола, снова нажал на кнопку – вода прекратилась. – Увы, мое очередное никем не оцененное изобретение. – Он вздохнул.

– А мне нравится, – сказал я. – Может, где-нибудь пригодится.

Тут Игель, не задумываясь, кинул камень мне в руки.

– Дарю, – сказал он. – Можешь пользоваться.

– Круто, – искренне оценил я, осматривая подарок. – Спасибо. Я назову его «камневод».

Игель с улыбкой кивнул.

– Отлично придумано, – ткнул меня локтем Дэкк.

Конечно, в мире магии и фантастических возможностей изобретения Игеля были просто ненужными безделушками. Но в моем мире такие вещицы котировались высоко. Чего только стоила его катящаяся на колесиках подставка для туалетной бумаги!

⁂

Мы шустро проследовали в кухню, потому что Ларэтта приглашала нас уже дважды. Я было хотел повернуть в это святое место, полное еды и воды, как Дэкк меня тормознул:

– Скажи мне, человек, ты уже ел на Гиллиусе?

Я озадачено помотал головой.

– Ну, вот и повеселимся, – сказал он и пошагал в кухню.

Я ничего не ел на Гиллиусе, потому что не хотел. Это действительно было так. По каким-то причинам мне совершенно не требовалась пища. Я и так был полон сил. Позже вы поймете, почему это было так странно.

Я присел к столу, и на секунду мне показалось, что сажусь за стол тети Агаты. Я поиграл с гипюровыми висюльками от белоснежной скатерти Ларэтты и стал наблюдать, с какой ловкостью она накрывала на стол.

Последовали четыре тарелки в обрамлении красивых золотых узоров, четыре прозрачных стакана, рядом с тарелками появились ножи и вилки. По центру стола салфетки в салфетнице – похоже, из одного сервиза с тарелками. Ларэтта стала копошиться в кладовке, которая тонула в углублении в конце кухни. Потом оттуда послышался крик.

– Игееель! – крикнула она. – Иди сюда, мой хороший. Нужна твоя помощь.

Когда Игель пришел, Ларэтта протянула ему закрытую банку, тот с легкостью повернул крышку по часовой стрелке, а потом вернул Ларэтте.

– Вы когда-нибудь пользуетесь магией? – спросил я.

– Бывает.

Ларэтта и Игель в корне отличались от всех, кого я встретил на Гиллиусе. Наверное, они были единственные гиллы, которые не обсуждали кровавое нападение Кирко. И возникал вопрос: а знают ли они вообще, что у всех происходит?

После того как Ларэтта подала какую-то разноцветную кашу, наваленную в пиалы, она принялась ставить на стол блюда, от которых, мягко сказать, у меня скрутило кишки.

Я повернулся к Дэкку, чтобы удостовериться, не шутка ли это. Дэкк динамично поиграл бровями.

– Так, руки помыли? – спросила Ларэтта.

– Да, – в один голос ответили мы.

– Игель, достань еще, мой хороший, ябельник, – попросила Ларэтта.

Игель поплелся в кладовку и, кряхтя, стал что-то доставать сверху. Потом вышел и поставил трехлитровую банку на стол. Я всмотрелся и через секунду отвернулся от отвращения.

– Что это? – пытаясь не выдать тошноту, спросил я.