– Зейди? – ахнула я.

Мы сошлись вместе, как будто падали в наши отражения в воде, будто два зеркальных отражения столкнулись. Какой глупой я была, поняла я, что потратила столько лет, беспокоясь о том, какими мы были разными, вместо того, чтобы лелеять все то, в чем мы были одинаковыми.

Я забыла, какой она была маленькой, какой нежной, каким знакомым был ее запах, запах дома.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я ее наконец, улыбаясь сквозь слезы, когда коснулась ее щек, губ, волос. – Где Сэми? – Она заплакала еще сильнее, услышав мой вопрос, и на какое-то ужасное мгновение я подумала, что он мертв.

– Он пытался противостоять своему отцу после того, как поговорил с тобой. На его стороне было даже большинство старейшин. Но группа жителей деревни взбунтовалась, требуя, чтобы его изгнали за сговор с покушавшейся на убийство.

– Со мной? – спросила я. – Они все еще думают, что я пыталась убить тебя?

– Это все мать Элис. Она не остановится, пока не настроит всех в Варинии против нашей семьи.

И я думала, что наша мать была безжалостной.

– И Кристос сделал это? Он изгнал Сэми? Своего собственного сына?

– Нет, конечно, нет, – сказала Зейди. – Группа мужчин из деревни сделали это ночью. Они похитили его и увезли в море. Они бросили его там, Нора. – Она всхлипнула мне в плечо, и я крепче прижала ее к себе, а яростная потребность защитить ее, которая вела меня бо́льшую часть моей жизни, двигала мной в эту минуту.

– И ты все равно пришла? – спросила я ее, пораженная ее силой, храбростью, которая, должно быть, потребовалась ей, чтобы прийти сюда одной.

– Я должна была, – сказала она срывающимся голосом. – Я не могла позволить тебе рисковать своей жизнью, возвращаясь сюда снова и снова, когда в этом не было смысла.

– Не волнуйся, – сказала я, гладя ее по голове. – Сэми изобретателен. Он найдет способ выжить. И когда мы вернемся в Варинию, я все объясню губернатору.

Она сморгнула слезы.

– Объяснишь что?

– Принц Сирен мертв, Зейди. Наша борьба окончена.

Она уставилась на меня на мгновение, ее лицо было пустым, когда она пыталась понять смысл моих слов. И тогда я впервые заметила это: она опустила руку ниже, когда обнимала меня.

– Это что?..

– Это роза, – сказала она, наклоняясь, чтобы поднять ее. Цветок был красным, как кровавый коралл, его головка склонилась под тяжестью лепестков. Она вложила его мне в руки. – Продавец воздушных змеев дал ее мне.

Я поднесла розу к носу, вдыхая нежный аромат. Это был не просто цветок. Это был символ всего, о чем я так долго мечтала, и всего, от чего я была готова отказаться ради этой мечты.

Я посмотрела в теплые карие глаза Зейди.

– Ты знаешь, это и вполовину не так красиво, как дно моря.

А затем, в тот же самый момент, мы разразились заливистым смехом, пока наши слезы не превратились в слезы радости, а мир снова не обрел смысл.

Я все рассказала Зейди, когда мы возвращались к лодке нашей семьи, которую она спрятала в небольшой бухте недалеко от рынка. Мы вместе стояли на берегу, глядя на Алатийское море, окрашенное заходящим солнцем в серо-оранжевый цвет. Глядя на горизонт, я поняла, что мой мир никогда не был маленьким. Он был так же безграничен, как моя любовь к Зейди, простиравшаяся передо мной, насколько хватало глаз и дальше.

Возможно, мне нужно было уехать, чтобы узнать, насколько это было ценно на самом деле.

Талин приедет за мной, и мы все вместе найдем Сэми. Я наконец-то увижу остальной мир, как всегда и мечтала, но больше никогда не буду воспринимать Варинию как должное.

Волны разбивались о песок у моих ног, и сквозь рев я услышала что-то еще, похожее на шепот матери, обращенный к своему ребенку. Я вспомнила куплет, который упустила, когда пела эту колыбельную для короля – сакральный куплет, который пели только молодые и полные надежд, те, кто верил в то, что Талос выбрал нашу судьбу, а не избалованный принц в далеком королевстве.

Я повысила голос и прокричала ветру благословение, которое отнесет меня домой:

И хотя это мой первый опубликованный роман, но это далеко не первая книга, которую я написала, и я бы не добилась этого без любви и поддержки моей собственной плавучей деревни.

В первую очередь выражаю благодарность своему агенту, Уве Стендер, которая всегда поддерживала мое творчество и знает, как уберечь меня от ошибок. Спасибо тебе за все, но самое главное – за веру во второй шанс. Бренту Тейлору, лучшему агенту по иностранным правам, о котором я могла только мечтать. Знание того, что мои слова будут прочитаны в тех странах, в которых я жила или которые посетила, является изюминкой этого путешествия. Я так благодарна за то, что являюсь частью команды «Триада».

Моему редактору, Лорен Смульски, спасибо за то, что ты увидела потенциал в этой истории. Твое видение помогло сделать эту книгу такой, какой я всегда надеялась ее воплотить. И спасибо всем из Inkyard Press за то, что воплотили мои мечты в реальность.

Моим коллегам-критикам и бета-ридерам, которых было слишком много, чтобы перечислять здесь, но особенно моим первым настоящим коллегам-критикам: Элли Блейк и Никки Роберти Миллеру. Спасибо вам за ваш энтузиазм насчет этой книги с первого дня, за бесчисленные часы участия и за то, что вы такие вдохновленные и вдохновляющие писатели. Джоан Хе – ученице, которая всегда была мастером, – ты гениальная и намного более зрелая, чем я буду когда-либо. Кристин Дуайер, спасибо тебе за юмор и великодушие.

Всей команде Pitch Wars, а особенно Бренде Дрейк и Table of Trust 2014 года, некоторые из которых читали ранние черновики этой книги (в том числе Рут-Энн Сноу, К. А. Рейнольдс и Розалин Ивс), я узнала от вас больше, чем от любого другого писательского ресурса. Я люблю вас всех. Дженн Леонард, спасибо тебе за то, что ты готическая коллега-критик, и я даже не подозревала, что настолько буду в тебе нуждаться. Ким Местри, моей лучшей подруге на всю жизнь, спасибо тебе за то, что ты настоящий друг. Лорен Бейли, моей самой большой болельщице, спасибо за то, что читала мои истории и выражала свой энтузиазм через смс. Для моей группы критики Pronouns Matter, спасибо за проницательность и смех. Novel Nineteens, за то, что были такой поддерживающей дебютной группой. И всем, кто когда-либо читал хотя бы одну из моих одиннадцати книг, – спасибо. Вы все вдохновляли меня продолжать, даже когда это казалось невозможным.