Хамад продолжил поход. Проследовал в Момбасу, подтвердившую свой вассалитет Оману, а оттуда – в Кильву. После имевшей там место жесткой схлестки султан Кильвы признал над собой сюзеренитет Омана, и, сохранив свои статус и титул, и одну пятую с доходов таможни, обязался никаких враждебных действий против Омана впредь не предпринимать, и ни в какой союз, направленный против Маската, ни с кем не вступать.

После Кильвы Хамад побывал на островах Пемба и Мафиа, где также навел тишину и порядок. Статус этих островов, как доминионов Омана, восстановил.

По прошествии какого-то времени губернатором Кильвы и острова Мафиа был назначен ‘Али, сын Сайфа. Оставался на своем посту до начала XIX столетия. Управлял делами достойно. Поправил руинированный форт XIV столетия на северо-западе Кильвы. Привел в порядок таможню. Присматривать за ней поставил доверенного человека, и поступления от таможенных сборов заметно увеличились.

Что касается Султана, то, оказавшись в Гвадаре, что на побережье Макрана, он проследовал оттуда в Калат, в поисках убежища у Насир-хана, правителя этого княжества (ханства) на территории Белуджистана. Тот принял его тепло. Взял под свою защиту. Отдал ему в управление порт Гвадар с гаванью, и наделил правом удерживать за собой половину доходов Гвадара[272].

1 сентября 1785 г. в Маскат с острова Маврикий пришел морской французский отряд в составе трех кораблей. Первым из них, фрегатом «Венера», с 44 орудиями на борту, командовал граф де Розели; вторым, «Превойанс», с 8 орудиями – Шевалье Санлуер; и третьим, «Амфитритой», – капитан Ламберт. Во время встречи и беседы с губернатором Маската, Мухаммадом ибн Хальфаном, граф де Розелье заявил, что прибыл с миссией получить разрешение имама на открытие в Маскате, в целях развития двусторонних торговых связей, фактории Французской Ост-Индской компании. Просил передать имаму Са’иду поздравления короля Франции и губернатора острова Маврикий в связи с его восшествием на престол. Однако просьбу графа, как и все предыдущие обращения французов насчет учреждения французской фактории в Маскате, губернатор по указанию имама деликатно отклонил. После Маската французский морской отряд посетил Бендер-Бушир и Басру.

Авторитет имама Са’ида в племенах Омана неуклонно падал. Уважением и любовью у населения страны он не пользовался. И не делал абсолютно ничего, чтобы изменить то крайне негативное мнение о нем, что сложилось у оманцев. Растерял практически всех друзей и сторонников.

Неслучайно поэтому, собравшись в конце 1785 г. на встречу в Масна’а, что на побережье Эль-Батина, религиозные авторитеты при участии шейхов нескольких племен избрали своим имамом Кайса ибн Ахмада, брата имама Са’ида, управлявшего Сухаром, важнейшим портом Эль-Батины.

В поисках союзников для дальнейших действий Кайс отправился в Нахль, к шейху Мухаммаду ибн Сулайману, старейшине родоплеменного клана Аль Йа’риба. По линии матери он состоял в родственных отношениях с этим кланом (его покойный отец, имам Ахмад, женился на сестре Насира ибн Мухаммада Аль Йа’риби). Но обнаружил, что шейх к бунту не расположен. И мятеж, едва вспыхнув, погас.

Раздоры хинавитов с гафиритами меж тем участились. Особенно рельефно они проявились (1786) в местности Зикки. Население там разделилось на два лагеря, каждый из которых занимал хорошо укрепленную худжру, то есть поселение, с мощными оборонительными стенами и рвами. Гафиритов в разгоревшейся схватке хинавиты разбили.

Следует сказать, что ни уважения, ни симпатий по отношению к имаму Са’иду гафириты не выказывали. В отличие от своего отца, покойного имама Ахмада, две жены которого были из конфедерации племен гафиритов, и братьев Султана и Сайфа, мать которых принадлежала к влиятельному клану гафиритов, имам Са’ид родственных связей с гафиритами не установил. И в силу сказанного в отношениях с племенами гафиритов сталкивался с большими трудностями.

Начались беспорядки в Низве, столице конфедерации племен гафиритов. Верховный кади (судья) Низвы ‘алим (знаток мусульманского права) Са’ид ибн Ахмад ал-Кинди, гафирит, считал, что мужчинам Низвы негоже вмешиваться в борьбу за власть, разгоревшуюся среди кланов семейства Аль Бу Са’ид.

Помимо того, что имам Са’ид не пользовался авторитетом среди религиозных авторитов Низвы, он еще конфликтовал и с влиятельным ибадитскким ‘алимом Абу Набханом[273].

Воспоминания о Маскате тех лет оставил английский капитан Франклин, который с несколькими другими британскими офицарами, направляясь в Персию, посетил тогда Маскат. Прибыли они туда 1 января 1787 г., на арабском судне. Капитан Франклин тепло отзывался и о городе, и его гостеприимных жителях. Отмечал бойкую торговлю на местных рынках, и наличие множества иноземных судов в бухте. Единственно, что омрачило их пребывание в Маскате, писал он, так это смерть сослуживца, капитана Миддлтона. Похоронили они его в Маскате с почетом – под залпы орудий стоявших в бухте английского фрегата во главе с капитаном Стюартом и датского судна.

Хронисты Омана сообщают, что морская торговля Омана, действительно, находилась на подъеме. Поступления в казну от таможенных и портовых сборов равнялись налоговым сборам с населения, и составили в 1786 г. по два лака рупий, то есть по 200 000 рупий. Принц Талиб ибн Ахмад, младший брат имама Са’ида, умно и эффективно управлял Суром. Там базировался так называемый кофейный флот Омана, занимавшийся поставками йеменского кофе из Эль-Худайды (Ходейды) и Мохи в Басру, а также в порты Персии и Индии. Оманцы пытались конкурировать с датчанами в торговле перцем. Но потеснить «перечную монополию» датской колонии в Траванкоре (юго-восточная часть индийского континента) с рынков зоны Персидского залива не смогли. Неплохой доход приносила торговля рабами. Вывоз их шел из доминионов Омана на Восточном побережье Африки.

Хотя попытка принца Кайса подвинуть брата Са’ида от власти не удалась, но шейхи и религиозные авторитеты сочли все же необходимым и своевременным, чтобы к управлению делами в Омане подключился старший сын имама Са’ида, деятельный принц Хамад. Он был тем, повествуют историки Омана, кто мог и хотел заниматься делами. И потому шейхи и улемы наделили его такими полномочиями. С 1786 по 1792 гг. фактическим правителем Омана являлся Хамад ибн Са’ид.

Он начал с того, что поставил под свой контроль Маскат, его форты, таможню и порт, заручившись клятвой верности ему Мухаммада ибн Хальфана. Затем под его управление стали подпадать, один за другим, и другие форты Омана. И реальная власть в Омане, де факто, перешла к Хамаду ибн Са’иду, резиденция которого располагалась в Маскате. Правил он рукой твердой, и дела вел умно. Флот, доставшийся ему в наследство, состоял всего из трех крупных океанских судов, одного малого и восьми военных доу. Отец его, имам Са’ид, сохранив за собой полномочия религиозного главы, проживал в Рустаке, где предавался любимому делу – усладам жизни. И ничто другое его не интересовало. .