Михелина, Сонька и Михель снова забрались под брезент, и бричка затарахтела дальше.

Ближе к вечеру пролетка Антона миновала рабочие кварталы города, завернула к дому, в котором располагалась конспиративная квартира эсеров, остановилась возле знакомого парадного.

— Долго ждать? — спросил извозчик Таббу.

— Пятнадцать минут, — ответила та.

— Чего так быстро?

— Важные дела решаются быстро.

Актриса ступила на тротуар, вошла в магазин, прошла мимо прилавков, увидела хозяина. Он узнал ее, торопливо взвесил покупателю сыра и колбасы, жестом пригласил девушку к потайному входу.

— Что-то давно вы у нас не были.

— Дела… Ефим Львович один?

— Ирина ушла, но господин Портнов там.

— Портнов?.. Не знаю такого.

— Новенький. Познакомитесь — очаруетесь.

Табба миновала коридоры с ящиками продуктов.

До слуха привычно доносился шум типографских машин.

Бессмертная увидела знакомую дверь, без стука толкнула ее.

Губский сидел за столом, вычитывая свежий номер газеты «Рабочий». При виде бывшей примы он крайне удивился, даже привстал, развел руками.

— Вот это сюрприз… Милости прошу.

Кроме него в комнате присутствовал тучный Портнов, также просматривающий газетный выпуск.

— Здравствуйте, Ефим Львович, — улыбнулась гостья. — Не очень потревожила?

— В самый раз, — ответил он. — Мы как раз сегодня вас вспоминали. Жаль только, что Ирина ушла.

— Она не вернется?

— Думаю, вряд ли. — Губский опустился на место, указал на свободный стул. — Присаживайтесь. — Он еще раз просмотрел газету, отложил ее в сторону, поднял глаза на гостью.

— Куда же вы сгинули, дорогая? Мы уж не знали, что и думать.

Табба, держа сумку на коленях, улыбнулась:

— Женщина имеет право на свои секреты.

— Безусловно. Но вы не только женщина, но и член нашей организации.

— Я это помню, Ефим Львович.

— Надеюсь. У вас все в порядке?

— Более чем.

Губский удивленно вскинул брови, бросил короткий взгляд на Портнова.

— Странный ответ.

— В чем странный? — наивно спросила Табба.

— По нашим сведениям, у вас возникли некоторые проблемы.

— Вы имеете в виду мой отъезд из дома Брянских?

— Отъезд или бегство?

— Смотря с чьей точки зрения. С моей — отъезд. Дом достаточно закрыт от посторонних. Никто меня из него не выгонял, и я решила покинуть его исходя из собственных причин.

— Насколько мне известно, ваше длительное отсутствие внесло серьезные коррективы в работу организации, — вмешался в разговор Портнов.

Бывшая прима перевела взгляд на Губского:

— Кто сей господин, Ефим Львович?

— Фамилия моя Портнов, — произнес толстяк, от возмущения налившись краской. — Я представляю Центральный аппарат партии. Вас устраивает ответ?

— Вполне. Но меня не устраивает тон разговора.

— А вы пришли в клуб кисейных барышень?

Бывшая прима резко поднялась:

— Ефим Львович, мне уйти?

— Сядьте, — кивнул тот на стул.

Девушка нехотя последовала его указанию.

Портнов поднялся, стал грузно расхаживать по комнате.

— Из-за вашей необязательности и расхлябанности у нас если не сорвались, то отодвинулись на неопределенный срок важнейшие акции! — раздраженно начал он.

— Например? — Табба с иронией наблюдала за ним.

— Например, покушение на генерал-губернатора города, в котором вы должны были участвовать!

— Я в нем уже не участвую?

— Вопрос не ко мне!.. К Ефиму Львовичу!

— Ефим Львович? — посмотрела на него актриса.

— Мы к этому вопросу еще вернемся, — ответил он.

— Кроме того, — продолжал Портнов, — нам совершенно неизвестно, где вы пропадали все эти дни и не успели ли вас за это время перевербовать.

— То есть вы мне не доверяете?

— Я всего лишь задаю вопросы!

— И кто же меня мог перевербовать?

— Например, господин, с которым вы в свое время имели роман и который ныне возглавляет сыскное управление!

— Вы шутите.

— В этих стенах, мадемуазель, не шутят!.. Здесь ставят вопросы так, что на них надо отвечать!

— Я готова… Можете назвать имя этого господина?

— А вы не догадываетесь?

— Путаюсь. У меня было много любовников.

— Князь Икрамов!.. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

— Да, припоминаю, — кивнула Табба. — Он что, стал таким важным чиновником?

— А вы не знали?

— Спасибо, что просветили. Теперь буду знать.

— Мадемуазель! — Губский уставился на нее воспаленными немигающими глазами. — Зачем вы пришли?

— Прежде всего, я считаю себя членом организации. К тому же мне была предложена некая миссия, и я готова исполнить ее.

— Какая миссия? — переспросил Ефим Львович, по-прежнему не сводя с актрисы глаз.

— Миссия по устранению генерал-губернатора города.

— Устранять генерал-губернатора будет другой человек. Мы вам, мадемуазель, больше не доверяем. И для этого у нас есть все основания.

— Вы меня подозреваете?

— Более чем. — Губский вопросительно взглянул на Портнова, тот кивнул. — Но чтобы отмести их, ответьте всего на один вопрос. Как товарищ товарищам.

— Слушаю.

— Не далее чем вчера вы навещали князя Икрамова… Это так?

— Нет.

— Вранье. Мы ведем наблюдение за князем, и один из наших агентов засек вас возле его дома.

— Меня?!

— Вас, мадемуазель.

Табба поднялась:

— Мне уйти?

— Рано. Сядьте.

Девушка продолжала стоять.

— Что вы делали в доме князя? — продолжил выпытывать Губский.

— Я там не была.

— Неправда… Вы задержитесь до прихода агента, и он опознает вас.

— Я арестована?

— Все зависит от результата нашего разговора.

— Значит, могу быть арестованной?

— Мы этого не исключаем. — Ефим Львович повернулся к Портнову. — Когда должна вернуться Ирина?