— Готовы? — пробасил Парб, взявший на себя роль лидера.

— Да! — ответили, не сговариваясь, мы хором.

— Молодцы! И это… Не бздеть!

Лёгкие смешки. Все сразу вспомнили его первое выступление, сопровождающееся конфузом с лёгким недержанием. Насколько же сильно изменился Скала за это время! Прав был Магистр Замруд Хохотун, давший ему подобное прозвище — «гранитный» мужик!

Отворились двери зала и шутовская труппа, собравшись с духом, зашла в него, как на ристалище.

Не помню подобного представления. Никакой неуверенности и рефлексии — мы отрабатывали на все «сто», с холодной головой и ясным рассудком. Кривлялись, хохмили, выставляли друг друга полными идиотами, а сами, просчитывая каждый шаг и реплику, внимательно изучая людей… Нет! ВРАГОВ, корчащихся от смеха, от наших скабрёзных шуток и недвусмысленных подколок. Ипрохан был вне себя не только от выпитого, но и от смеха. Остальные важные гости — не лучше. Кроме… Пириасс Харийский! Красивое лицо, стать и… мерзость, портившая воздух, как вонь от бомжа в вагоне метро. Всё представление я не сводил с него изучающего взгляда, пытаясь понять, что это за зверь такой, которого опасается даже сам Сыч. Чем больше я всматривался, тем больше понимал, что эта фигура и рядом со мной не стояла — намного круче. Пириасс вроде и аплодировал, и смеялся вместе со всей сворой, но жесты, мимика и, самое главное, взгляд давали понять — он тоже играет роль. С виду избалованный и немного жеманный, а ощущение, что серийный маньяк вышел на охоту, маскируясь под недалёкого, манерного аристократишку. И горе тому или той, кто заинтересует герцога Харийского — жертва не уйдёт. Впервые от страха и неуверенности по моей спине побежали мурашки величиной с кулак — Веблия знала, кому доверять охрану Камня Душ. Раньше я представлял его иначе. А Фанни? Столько лет жила рядом с ним и… Не факт, что сам бы справился с подобным угнетением воли, а она выдержала! Лучшая! Во всём лучшая! От мыслей о жене напряжение отпустило, и я сам, уподобившись хищнику, стал изучать того, кого обязательно убью — теперь не было никаких сомнений в этом!

Отыграли на славу, впервые поняв, что стали профессионалами, чувствующими напряжение в зале, желания зрителей и прочие важные вещи, которые отличают настоящих артистов от задорной самодеятельности. Нет былой убитой измотанности — лишь усталость и внутренний анализ сыгранного. Эмоций нет — все остались там, за дверью.

Наверное, так бы и разошлись молча по своим комнатам, но впереди предстояло ещё одно важное событие — сватовство Парба. И несмотря на опустошённость, страсти закипели снова!

Как всегда, отличился наш большой, не только в плане роста, трус. Вот откуда чего берётся у человека?! Парб готов выйти один на один со сворой хатшей, не обращая на распоротую когтями морду, или легко просунуть в петлю голову, отрёкшись от веренгцев, но маленький поход в уютный особняк казначея вызвал в нём такую панику, что пришлось не только уговаривать его образумиться и не дрожать как осиновый лист, а даже пару раз искать спрятавшегося жениха. Чесслово! Подобное и в самом дурном сне не могло привидеться! Хорошо, что Ланирия быстро уехала сразу после нашего выступления и не видела всего этого позорища! Наконец, вся банда была в полном праздничном облачении, и мы вышли к присланной казначеем карете, со всех сторон прижимаясь к Скале. Только моя Фанни не вышла, а висела, вцепившись острыми коготками в его руку, мотая ножками в воздухе и приговаривая:

— Ну, что ты, братишка! Один раз сильно отмучаешься и всё — дальше всю жизнь будешь мучиться по привычке! Посмотри на Илия! И не скажешь, что женат! Дёрганый немножко, бледненький и плохо кушает, но это пройдёт, как ребёнок родится, там так увязнет, что и не продохнуть будет. А не сладится у тебя с Ланирией — не беда! Знаю одну глухую деревушку — спрячут! Уже ждут — я туда сообщила! Люди надёжные!

— Фанька! — рыкнул я. — Прекращай! Парб и так еле дышит!

— Дай покуражиться! Когда ещё буду в таком участвовать? Штих же со своим носом всё никак себе избранницу не унюхает. Состаримся к моменту его выбора! Сам-то меня взял спокойненько — пусть хоть кто-то поволнуется.

— Да… — выдохнул наш женишок. — Лучше не становится.

— Слушай! — стал уговаривать его я. — Вот, чего так мандражируешь? Ланирия — она какая?

— Замечательная!

— Вооот! Тихая, вежливая, рассудительная! Помнишь ту Фанни, которой я в любви признавался? Прикинь себя на моём месте! Не поверишь — матерившуюся на плече тащил, чтобы открыться!

— Не было такого! — возмутилась Колокольчик. — Я почти сразу затихла и драться перестала!

— Ага! А что потом было? Всяко Лан покладистее тебя будет! И знаешь, что? Ни капельки не жалею! Сложно с тобой, но когда внутри от счастья бабахает, то плевать!

— И у меня уже «бабахает», — согласился Скала. — Только не привык я к такому. В морду получить — это легко, а чтобы на меня смотрели, как Ланирия смотрит, то не знаю, что и делать. Не было в моей семье отродясь такого. Сам в лепёху расшибусь ради неё! Да, чего там! И матушка Долорея, сестрицы, как родные стали. Страшно представить — самого казначея отцом мысленно зову, но я же Парб — разбойник деревенский. За что такая честь с их стороны? Везде подвох мерещится. Уважаемые люди, а улыбаются, непутёвому веренгцу, ещё недавно читать-писать не умевшему.

— Лечить надо, — деловито шмыгнув носом, изрёк Штих. — Нам с вами уже бесполезно — пусть Лан этим долбанутым сама занимается. Смотрю я на ваши любови и понимаю — никогда не женюсь! Чтобы, как Парб скатиться — ну, на фиг! Был же самым сильным, не побоюсь этого слова — могучим! За друзей последнюю рубаху отдаст, жизни не пожалеет! И что теперь?

— Я таким же и остался!

— Мы знаем! И все знают! — не остался в стороне я. — Братан! Тебя ждёт твоя лучшая половинка, а ты казначеевы деньги считаешь, отчего-то решив, что они делают человека особенным!

— Не считаю! Но и бедным родственником…

— Ах, значит, для тебя мы голодранцы, раз не зазорно с нами якшаться?! — поставив руки в бока сварливо спросила Фанни. — Остолоп! Ты богаче самого Ипрохана! Уверена! Не будь у Владыки власти, то сгнил бы в первой придорожной канаве, никто стакан воды не принёс бы! А мы за тобой — куда угодно! Перестань из себя нищего изображать! Учти! Я праздник хочу! Свели вас с Ланирией — имеем право и на свадьбе погулять! Жалко для своих, братишка? Не верю!

— Эх… Ток ради вас…

— Стоп! — приказал я кучеру. — А ты, Парб, выметайся! Уговорил! Нехрен тебе с таким настроением свататься ехать! А Лан лично скажу, что ты не готов — кишка тонка!

— Я…

— Пошёл вон! Другого достойного ей найдём — не чужая уже!

— Другого? Друзья называются… Сволочи вы все! Никому зазнобу не отдам!

Парб вцепился в скамейку кареты, словно действительно его хотят выкинуть, обвёл нас бешеным взглядом и заорал возничему:

— Чё встал?! Гони! Меня невеста ждёт!