Она привстала на локтях и сказала:

— Пугаешь.

— Эта сука Харийская здесь. Приехал во главе делегации на Праздник… — выпалил я, понимая, что нет смысла тянуть.

Моя Фанни Колокольчик, моя бравая, настырная и боевая жёнушка… Впервые я увидел её такой. Она сжалась в комок, уменьшив и так небольшой свой росточек в несколько раз, затряслась и посмотрела на меня сумасшедшими глазами, в которых не было ничего, кроме безграничного ужаса. Потом накрыла голову одеялом и страшно завыла. Кровь заледенела в жилах от её голоса, выворачивая наизнанку. Не знаю, как смог, но отбросив одеяло, обнял любимую, впервые ощутив не горячее нежное тело, а камень.

— Успокойся… Я рядом… Никто тебя не обидит! — как какую-то мантру повторял я одно и то же, пытаясь её успокоить.

— Он здесь… Он здесь…

— Успокойся…

— Он…

— Успокойся…

— Ничего не изменить…

— Успокойся! — почти выкрикнул я, отвесив лёгкую пощёчину Колокольчику, пытаясь привести её в чувство.

Зря. От удара она вдруг обмякла и равнодушным голосом сказала:

— Извините, Хозяин. Виновата. Я готова снова служить, только не бейте сильно и боевых псов не зовите.

Бездна… Чёрная бездна сумасшествия накрыла меня от её слов. Раньше только догадывался, что пришлось пройти Фаннории, но сейчас почувствовал в полной мере, НАСКОЛЬКО это было страшно. Словно это не она, а я, корчась, вымаливаю милость!

Вскочил. Не осознавая, что делаю, разбил прикроватный светильник ударом кулака и, не обращая внимания на кровь, струившуюся по костяшкам, ринулся из комнаты в надежде найти и растерзать того, кто принёс столько зла моей любимой.

Сыч, падла! Не поверил! Следил! Несколько людей в сером профессионально повязали меня сразу за дверью, втолкнув обратно. За ними следом появился и сам Глава Тайной Стражи.

Я рвал верёвки и собственные жилы, пытаясь освободиться, но сработали на совесть — ничего не мог сделать, кроме как рычать и материться, связанный по рукам и ногам.

— Знаю, что ты меня ненавидишь, — грустно сказал Калеван, присев на корточки и глядя в глаза. — Я бы тоже ненавидел… Илий! Сейчас в покоях Харийского ублюдка около двадцати его прихлебателей-дружков. Ты не сможешь до него добраться, оставив Фаннорию вдовой и один на один с этой сворой. Приди в себя! Хоть ты! Я обещал тебе, что сможешь лично убить. Запомни своё сегодняшнее состояние — пригодится! Начнёшь его разделывать на куски — сам подавать необходимое буду, но сейчас думать нужно головой!

— Дай приказ своим! — орал я. — Дружков оттесните, а …

— Тут же прибудут гвардейцы, и пойдём весёлой компанией на плаху. Кто будет в зрителях, догадываешься? Пириасс!

— Трусы!

«Двоечка» пропущенная моей беззащитной мордой, привела в почти нормальное состояние.

— Не говори тех слов, за которые будет потом стыдно, — угрюмо произнёс Калеван, потирая ушибленные кулаки.

В комнату влетел Парб, державший стул за ножку и готовый в любой момент вступить в драку.

— Что тут происходит?! — злобно спросил он, возвышаясь горой над нами.

— В чувство Короля Шутов приводим! — ответил Сыч. — Где твоя невеста?

— Кто?

— Я про Ланирию!

— Домой собиралась, а тут шум у Илия…

— Зови её! Фанни помощь нужна!

— Так я и сам, если надо…

— Не надо! Женщина нужна! Ни один мужчина не справится! Бегом, пока не уехала!

Скалу как ветром сдуло от такого эмоционального посыла, а я… Устал… Жить не хочется. Кругом одно дерьмо.

— Ты меня слышишь? — продолжил Калеван. — Воспринимать слова можешь?

— Развяжите.

— Рано. Сейчас я не за твою жизнь борюсь, а за вашу — твою, Колокольчика и ребёнка. И главная угроза именно ты, а не Пириасс. Мне нужен хладнокровный, циничный Король Шутов! Отбрось свои страдания и снова стань им!

— Не хочу играть в ваши игры!

— Дурень ты, Илий… Какие игры? Перестань! У каждого из нас своё за плечами, а ты всё словно чужой воспринимаешь. Воспринимал, до сегодняшнего дня. Понял, наконец-то? Твоя трагедия — одна из многих. Своё всегда больнее, но сколько подобного в округе? Ещё страшнее есть! Вот и говорю тебе, чтобы собрался. Мы защищаем давно уже не так себя — эти беды уже не исправить, а всех остальных, похожих на нас. Неважно — герцог или свинопас — слёзы у всех одинаковы. Выйди из Гархема и поинтересуйся! За голову схватишься от страшных историй! Ну, а то, что в столице творится — сам дам тебе почитать… Накопил.

Ярость отступала, постепенно переходя в холодную решимость.

— Когда? — сквозь сжатые зубы спросил я, уже не пытаясь вырваться.

— Скоро. Многое зависит от тебя. Развязываю?

— Можно.

— Не трогай Пириасса, — начал Сыч, — пока не трогай. К Камню Душ приведёт — закопаем по частям, но стоит дождаться благоприятного момента. Всех освободим, а Фаннория сможет вздохнуть спокойно. Нутром чую — развязка близко. Не спрашивай почему — у старого сыскаря на такие вещи особый нюх. Буду следить. Извини, но и за тобой тоже. Как только появится шанс — сразу узнаешь.

— Завтра нам перед Ипроханом выступать, и Пириасс тоже будет?

— Обязательно. Присмотрись к нему внимательно. Сильный зверь! Выучи его повадки, насколько сможешь, манеру, мимику… Играй дурака несведущего, но им не будь!

— Сложно…

— Фанни тоже должна участвовать. Вот, кому сложно будет! Подбодри её!

— Вряд ли она….

— Не сомневайся! Силы духа в ней на вас двоих хватит! Вот, сейчас придёт в себя и… Главное, сам не подведи!

* * *

Ланирия уже садилась в карету, когда неожиданно подбежал запыхавшийся Парб.

— Стой! — проорал он. — Обратно во дворец!

— Что случилось?

— Не знаю, Лан, но сам Глава Тайной Стражи приказал. Там Илий, связанный, ругается на чём свет стоит, «серых» не протолкнуться. Я уж было хотел…

— Иду! — перебила его девушка. — На месте разберёмся! А ты разыщи моего отца — пригодится!

В шутовских комнатах действительно творилось странное. Как и говорил Парб — много «серых». Ланирия хотела уже возмутиться и пригрозить папашей, как появившийся из ниоткуда Сыч взял её за локоть и сказал:

— Нужна твоя помощь. Фанни очень плохо. Поможешь?

— Да что тут у вас, демоны загрызи, происходит?!

— Иди к ней. Пусть сама объяснит… Больше некому.

Да… Колокольчик, под присмотром двух неприметных мужчин с внимательными взглядами, сидела, окаменевшая словно статуя. Подойдя к ней, дочь казначея присела рядом, ничего не говоря. Посидели минут пять. Мужчины, поняв, что они тут лишние, вышли, оставив женщин наедине.