на подушках и что они находятся там, чтобы прислуживать им. Слышались приглушенные стоны и скрежет зубов.

Вскоре после полуночи луна заглянула в комнату через окно. Ибн Тахир посмотрел направо и налево. Сулейман и Юсуф крепко спали. У них все в порядке, подумал он. Однако он чувствовал тревогу. Мучительные сомнения терзали его. Может быть, все, что он пережил накануне, было лишь сном? Но мог ли он сомневаться в том, что Мириам, которую он любил всей душой, была реальной?

Было уже почти утро, когда он принял решение и встал. Осторожно он подкрался к кровати Наима.

"Ты спишь, Наим?" - тихо спросил он.

"Нет, я не могу уснуть. В чем дело?"

Он сел в постели и настороженно посмотрел на ибн Тахира.

"Ты умеешь хранить секреты?"

Наим почти испугался.

"Не волнуйтесь. Для тебя в этом нет никакой опасности. Я просто хочу тебе кое-что сказать".

"Я не скажу, можешь на меня рассчитывать".

"Поклясться святым именем Али?"

"Клянусь, ибн Тахир".

"Хорошо. Подойди к окну вместе со мной".

У окна Ибн Тахир показал ему следы от зубов Мириам.

"Вы видите это?"

"Да. Похоже, вас кто-то укусил".

"Посмотрите внимательнее".

"О Аллах! Какой маленький рот!"

"Это следы ее зубов, Наим".

"Мириам?"

По его позвоночнику пробежал ледяной холодок.

"Да, это то, что она оставила мне на память. Скоро он потускнеет. Возьмите кусочек свечи и размягчите воск. Ты поможешь мне произвести впечатление".

"Рад помочь, Авани".

Вскоре воск был готов. Ибн Тахир замесил из него простыню, и когда она стала достаточно мягкой, Наим прижал ее к своей груди. Затем он медленно отодвинул его. На его поверхности появился отпечаток зубов Мириам, словно легкое дыхание.

"О Аллах!" - воскликнул ибн Тахир. Он был вне себя от счастья. "С сегодняшнего дня это мое самое драгоценное сокровище. Я буду охранять его, как реликвии самого Пророка".

Затем он обнял Наима.

"Спасибо, друг. Ты единственный человек, который знает мой секрет. Я завишу от тебя".

"Тебе повезло", - вздохнул Наим. "Я бы тоже хотел иметь такую любовь".

"Может, и к лучшему, что ты не испытывал таких чувств. Эта любовь - рай и ад одновременно".

Они расстались, и каждый лег в свою постель.

"Ты ужасный хозяин", - сказала Мириам, когда Хасан пришел с ночным визитом. "Ты распоряжаешься жизнью и смертью каждого из нас. Что ты собираешься делать со вчерашними посетителями?"

Хасан задумчиво посмотрел на нее.

"Я не знаю. Обстоятельства решат".

Он заметил ее впалые щеки.

"Похоже, прошлая ночь была для вас напряженной, - сказал он с едва скрываемой насмешкой.

"Ты заставляешь меня слишком много думать, ибн Саббах".

"Когда женщина начинает думать, она становится опасной".

"Я бы хотел, чтобы это было так".

"И что бы вы сделали?"

"Я бы крикнул федаинам, чтобы они присматривали за вами".

"Тогда хорошо, что моя башня отделяет тебя от них".

"Не знаю, как насчет хорошего. Но так оно и есть. И я бессилен".

"О, женщина, женщина. Вы прекрасно владеете словом, но когда дело доходит до дела, вас начинает трясти. Однажды мне показалось, что мы были так близки. Я была так счастлива. А теперь я снова одна".

"Я ничего не могу поделать. Ваши действия приводят меня в ужас".

Они долго молчали.

Затем она спросила: "Что ты будешь делать с девочками, если будут какие-то результаты прошлой ночи?"

"Апама знает вещества и травы, которые могут позаботиться об этом. Если это не сработает, мы можем просто позволить природе идти своим чередом. Мы всегда можем использовать свежую кровь".

"Бедные дети, оставшиеся без отцов!"

"Они будут не единственными, дорогая Мириам".

Он бросил на нее суровый взгляд.

"Я чувствую, что вы хотите меня о чем-то спросить, - сказал он, улыбаясь.

"Я не хочу, чтобы вы восприняли это неправильно".

"Давай, говори".

"Как поживает ибн Тахир?"

Кровь прилила к его лицу.

"Он вам так дорог? Мне кажется, он мечтает и страдает от сердечной тоски".

"Ты жестока".

"Жестоко? Все, что я сделал, это ответил на ваш вопрос так точно, как только мог".

"Сделай что-нибудь для меня".

Хасан посмотрел на нее. Он ничего не сказал, только кивнул, чтобы она говорила.

"Пожалуйста, будьте милосердны к нему ради меня".

"Милосердный? Что ты имеешь в виду? Я не жестокий и не милосердный. Я просто выполняю свой план".

"Я понимаю. Все, о чем я прошу, - это чтобы, когда вы будете решать вопрос об ибн Тахире в связи с вашим планом, вы помнили о моей просьбе".

"Вы требуете слишком многого. Какой смысл в этих приготовлениях, длившихся два десятилетия?"

"Послушай. Я всегда слушалась тебя и всегда буду слушаться. Просто пообещай мне это".

"Я не могу вам ничего обещать. Это выше моих сил".

"А что бы вы сделали, если бы, например, он сам догадался обо всем?"

Он бросил на нее недоверчивый взгляд.

"Что вы имеете в виду?"

"Не волнуйтесь. Я ничего не выдал, хотя так было бы лучше".

"Если он сам догадается? То есть, если он уже наполовину понял мой план? Тогда он бы понял меня. В этом случае он был бы сыном моего собственного духа. Нет. Нет. Он бы увидел во мне мошенника. Он объявит всему миру, что я обманщик. Как он может понять в своем возрасте то, на что у меня ушла целая жизнь?"

"И все же, что, если бы он это сделал?"

"Ты задаешь слишком много вопросов. Мы оба устали. Уже поздно".

Он встал. Его лицо было мрачным.

В ее глазах блестели слезы.

"Но он же еще совсем ребенок!"

Без слов он направился к кромке воды, где его ждал Ади с лодкой.

 

ГЛАВА 13

Результаты поражения султанского авангарда под Аламутом стали очевидны практически сразу. Со всех сторон в крепость стали стекаться донесения о складывающемся положении дел. На следующий день после битвы Абдул Малик с двадцатью всадниками отправился в крепость Рудбар. Вечером они ждали на разумном расстоянии. Их разведчики доложили, что турок не более сотни. На рассвете он отдал приказ атаковать. Как ястребы, они помчались по склону холма и в первой же атаке уничтожили почти половину врага. Остальные разбежались во все стороны.

Абдул Малик отправил своих разведчиков на перехват армии султана, а сам со своим отрядом быстрым галопом направился к Казвину и дальше, к Раю. Оттуда он вернулся в Аламут, прихватив с собой около тридцати пленников, захваченных во время похода. В общей сложности он был в пути четыре дня.

Во