Он кивнул им и позвал Мириам за собой.

"Жди меня сегодня вечером. Мне нужно о многом с тобой поговорить".

"Как скажете", - ответила она. Впервые перспектива встречи с ним ничуть не радовала ее.

Ближе к вечеру девушки собрались у пруда и обсуждали прошедшую ночь. Они делились своими впечатлениями от посещения различных садов. Халима сидела в стороне и молча слушала. Впервые она почувствовала настоящее желание побыть одной. Она носила в сердце великую тайну. Никто не знал о ней, и она не осмелилась бы открыть ее никому. Она любила Сулеймана. Она любила его до безумия. Зловещий вопрос тяготил ее дух. Долгое время она не решалась задать его. Наконец она обратилась к Фатиме.

"Я не совсем понял. В следующий раз придут те же посетители?"

Фатима посмотрела на нее. Она сразу все поняла. Ей стало жаль ее до глубины души.

"Никто не знает, милое дитя".

Халима смотрела на нее любопытными глазами. Она почувствовала, что Фатима ускользает от нее. Неужели она действительно больше никогда не увидит Сулеймана? Сомнения терзали ее всю ночь. Она не могла уснуть. Теперь у нее были свои, взрослые заботы. Она перестала быть ребенком.

В тот же день по крепости разнеслась весть о том, что Хасан открыл врата рая для трех федаинов и что они провели там ночь. Абу Сорака пришел посмотреть, не вернулись ли Сулейман, Юсуф и ибн Тахир. Он нашел их спящими, но их товарищи рассказали ему, что они узнали от них.

Абу Сорака покрылся испариной. Он немедленно доложил Абу Али о том, что говорят федаины.

На лице Абу Али появилась озорная улыбка.

"Если они так говорят, значит, так и должно было быть. Почему мы должны пытаться скрыть правду?"

Абу Сорака в испуге склонился. Он разыскал врача и рассказал ему новости.

"Я думаю, Хасан придумал это, чтобы запугать нас", - сказал он. "Но мне интересно, как он подкупил этих ребят, чтобы они начали так нагло врать, ведь до сих пор они всегда были преданы правде?"

"Боюсь, за этим скрывается нечто гораздо более опасное, - предположил грек. "Помнишь наш разговор о гаремах за замком? Что, если он создал их для этих мальчиков?"

"Но почему он не доверился нам? Он должен знать, что чем меньше мы информированы, тем больше у нас домыслов".

"Хочешь услышать мудрый совет, мой дорогой Дай? Отбросьте домыслы и забудьте то, что вы слышали. Иначе я не уверен, что твоя голова будет стоить многого. Потому что не в его власти шутить с командирами, тем более с этими безумными молодыми фанатиками. Я повидал на своем веку немало. Но в ибн Саббахе есть что-то, что превосходит мое понимание и мой опыт".

Раздосадованный, Абу Сорака ушел по своим делам. Как бы он ни сопротивлялся, в своих мыслях он постоянно возвращался к странной ночной истории трех мальчиков.

Реакция Даи Ибрагима на эту новость была совершенно иной. Сначала он тоже был застигнут врасплох. Затем он все прояснил в своем сознании. "Сайидуна знает, что делает", - сказал он. "Мы служим ему, и если он решил не делиться с нами своим планом, то я уверен, что у него есть на то веские причины".

В казарме обсуждение этого вопроса было еще более оживленным. Сержанты и некоторые из тех, кто подавал еду федаинам, подслушали их разговор и вернулись с новостями об этом невиданном чуде. Ведь никто из тех, кто верил словам федаинов, не сомневался, что посещение райских садов этой троицей было чудом.

"Наш учитель должен быть великим пророком, если Аллах дал ему столько власти", - говорили они.

"А что, если федаины все это придумали?" - забеспокоился один из сомневающихся.

"Не может быть и речи, - настаивал один из тех, кто слушал федаинов. "Они все еще одержимы тем, что сказали эти трое".

"Тогда это лучшее доказательство того, что только исмаилизм - истинная вера. Только преступная собака будет продолжать сомневаться в миссии Сайидуны после таких чудес".

"Отныне я не даю поблажек неверным. Я разрублю на две части любого, кто откажется признать Сайидуну великим пророком".

"Теперь сражаться с этими неверными псами будет настоящим удовольствием. Пусть они все погибнут от наших сабель".

Вошел эмир Манучехр. Некоторое время он молча слушал разговоры. Затем он попросил их рассказать ему все с самого начала.

Солдаты внимательно наблюдали за ним. Но ни один мускул на его лице не дрогнул. Когда он увидел, что от него ждут какого-то заявления, он заговорил.

"Если федаины утверждают, что попали в рай по милости верховного главнокомандующего, и он не противоречит этому, то наш долг - верить и действовать соответственно".

Но когда он вернулся в свои покои, его брови были глубоко нахмурены. Он также недоумевал, почему командир не сообщил ему о своих планах. Еще больше его беспокоил дикий фанатизм, который он наблюдал среди своих людей. Он не сомневался, что в основе всего этого таится какой-то обман, но не мог представить, что это может быть. Он просто чувствовал, что его старые, опытные солдаты превращаются в стада диких фанатиков, которые больше не смотрят на него как на своего непосредственного командира, а все больше и больше подпадают под незримое влияние лидера веры. Похоже, у него не было другого выхода, кроме как самому приспособиться к этой новой тенденции. Хасан назвал его эмиром, но это было скорее религиозное, чем военное отличие. Теперь неумолимо функционирующая машина, которой управлял Хасан, полностью поглотила его. Он стал ее частью, одним из винтиков в механизме Хасана.

Весь день и весь вечер до глубокой ночи федаины рассказывали о посещении рая тремя товарищами. Они обсуждали каждую мелочь и постоянно задавали вопросы о тех или иных деталях.

"Значит, животное, которое прыгнуло на тебя, звали Ариман?" спросил Наим. "Тогда это, должно быть, один из прирученных демонов. Оно должно служить твоим харисам в качестве наказания".

"Возможно. Мне жаль, что я не смог узнать об этом больше. Но было так много необычных вещей, что на все не хватило времени".

В ту ночь никто из них долго не мог заснуть. Было влажно и жарко. Федаины ворочались в своих постелях, их мысли крутились вокруг рая, а воображение в ярких красках представляло, какие прелести ожидают там избранных. Они видели полуобнаженных девушек, поющих и танцующих вокруг них. Им представлялось, что они чувствуют их теплое дыхание, что они лежат рядом с ними