Я испытал облегчение от того, что снова могу заняться чем-то, требующим физических усилий, и отправился в джунгли на рекогносцировку. В поисках удачных экзотичных локаций я спускался в глубокие ущелья и забирался высоко в горы. Снимать там было практически невозможно и потребовалось бы изрядно потрудиться, чтобы перенести камеры и осветительную аппаратуру на большие расстояния из «безопасных» базовых лагерей, где обычно и предпочитают находиться съемочные группы. Особый восторг у меня вызывала надутая физиономия Алекса. Я не хотел быть обычным кинорежиссером, который довольствуется тем, что под рукой. Я хотел сделать что-то особенное, как «Апокалипсис сегодня», но с небольшим бюджетом, и был уверен, что у нас получится, поскольку мы уже прошли огонь и воду на «Сальвадоре». Боб Ричардсон, наш оператор-постановщик и на «Взводе», был готов ко всему. Что могло быть хуже «Сальвадора»?

По ту сторону Тихого океана я пытался философски подходить к предстоящей нью-йоркской премьере «Сальвадора» 7 марта. Но у нас не было шансов. Помимо мизерной рекламы, первые рецензии по большей части были отстраненными и бесполезными. Очередной критик из The New York Times Уолтер Гудман, по политическим взглядам «неокон», написал рецензию, сочетающую осуждение с вялой похвалой. Он описал фильм как пропагандистскую картину в духе подражания Коста-Гаврасу, заявив, что я, похоже, не отличал факты от вымысла. The Daily News и New York Post просто пренебрегли картиной. Когда я позвонил Элизабет, чтобы узнать ее мнение о реакции СМИ, она сказала: «Насчет рецензий — есть хорошая, плохая и ужасная». Она зачитала мне отзыв Дэвида Эдельштейна из The Village Voice, который заявлял Мэрион, что фильм ему понравился, но теперь писал: «Я влюбился в фильм после первого просмотра, но потом задумался и понял, что меня оставили в дураках»; картина, по его мнению, представляла собой «напыщенный эпатаж». Элизабет назвала это худшей рецензией, которую она когда-либо читала. Впрочем, были и положительные отклики. Роджер Эберт, синдицированный[125] критик из Чикаго, дал фильму 3,5 из 4 звезд, хотя соведущий его телепрограммы Джин Сискел показал «большой палец вниз». Лонг-айлендская газета Newsday, издания медиахолдинга Gannett и Китти Келли в ее телепрограмме («ошеломительно!») — все высказались в пользу «Сальвадора». Критик из The Hollywood Reporter заметил: «Еще рановато подводить итоги, но это потенциально лучший фильм года». Еженедельник Variety представил фильм как «настораживающе оригинальный, столь же настоящий, как и его герой». Однако без поддержки The New York Times (ну почему Джанет Мэслин ушла в декрет именно на той неделе!) и минимальной рекламы «Сальвадор» в Нью-Йорке оказался обреченным на провал. Все наши усилия пошли прахом за одни выходные. У меня перехватило дыхание. Мое состояние хорошо передает приписываемая Оскару Уайльду фраза: «Пьеса имела большой успех, но публика провалилась с треском».

Я должен был продолжать двигаться вперед. Я вспомнил знакомых мне диссидентов в России и отчеты о военнопленных во Вьетнаме, которые мне приходилось читать. Не стоило жалеть себя. Нужно быть сильнее, чем твои мучители или твои критики. Мои опасения по поводу «Взвода» росли как грибы после дождя. С таким грузом фильм мог сразу же пойти ко дну. Можно ли было вообще говорить об интересе женской аудитории к «Взводу»? Дейли наверняка начал думать о том же. Для большинства американцев мое изображение актов насилия было слишком реалистичным и суровым. Возможно, Вьетнам сделал меня слишком отличающимся от них и «упоротым». Я сам по себе был неприемлем для мира грез, в который хотели окунуться кинозрители.

Съемочной группе я ничего обо всем этом не рассказывал. Я отправился в актерский тренировочный лагерь и поспал на земле в джунглях, вдали от всего этого. Когда-то такая же постель ждала меня и во Вьетнаме. Только я и звезды. Однако в моих мыслях продолжало полыхать пламя. Годы усилий и что в итоге? К счастью, ко мне скоро присоединился Бойл. Мы, выглядевшие как два старых золотоискателя, до колик посмеялись над нашими приключениями, Бойл — над своим «позором для профессии», я — над восприятием меня критиками как «карикатуриста». Золотой песок просочился сквозь наши пальцы. Мы же начали с нуля всего 14 месяцев назад и за плечами у нас было адское путешествие по горам Мексики. Но в конце концов мы же выбрались из преисподней живыми, разве нет?

Пусть я и не ощущал умиротворения под тем звездным небосклоном, начало для воссоединения с реальным миром было положено. Я уже не был прежним молодым чувствительным солдатом, чья жизнь (да и смерть) была прямо перед ним и для которого ничто не имеет значения, кроме выживания на следующем задании и возвращения в лагерь, чтобы помыться и поесть горячей пищи. Теперь я был измученным и раздраженным писателем, режиссером, мужем, отцом и бизнесменом, пытавшимся выжить в странном мире джунглей, как и десятилетия назад. Мне казалось, что с «Сальвадором» я застрял среди зарослей и обратной дороги нет. Единственный вариант — вырваться отсюда со «Взводом».

Проходившие подготовку актеры постепенно сплачивались в самый настоящий взвод. Они измывались над Чарли Шином, который получил посылку со всякими вкусностями от мамы из Малибу, отобрав ее и разделив содержимое между собой. Дейл Дай при каждом заявлении «черт, надо бы позвонить моему агенту» орал: «Знаешь что, говнюк? Sin loi» (по-вьетнамски «А мне пофиг!»[126]) и «Чертова телефона не сыщешь на 30 км вокруг вас, бестолочи!». Вскоре начались тяжелые марш-броски по джунглям, после которых актеры мучались от волдырей на руках и ногах, порезов от мачете, укусов насекомых, ожогов на шеях, вывихов конечностей, лихорадки и даже сломанных зубов. Во время моего второго визита в лагерь я принял участие в «ночном нападении из засады», организованном Дейлом где-то в 3 часа ночи. Мы, изображая из себя солдат ВНА, устроили взрывы по периметру лагеря, изрядно перепугав актеров. Вновь «военные игры». Ни актеры, ни съемочная группа не были осведомлены о другой войне — той отчаянной борьбе, которая шла внутри меня. Я пытался выжить на гражданке. Для меня наступил переломный момент. Все теперь зависело от исхода «Взвода». Я пытался взбодриться, но у меня не получалось. Каждый день я сталкивался с удручающими новостями.

Кассовые сборы в Нью-Йорке были так себе. Скромный, но претендующий на художественность фильм из Англии «Моя прекрасная прачечная» отбросил нас в сторону и собрал отличные деньги. Как только мы начали крутить фильм в Вашингтоне, округ Колумбия, Рейган одержал победу над Конгрессом по вопросу Никарагуа. Все было против нас. Комедия Джона Хьюза «Девушка в розовом» с Молли Рингуолд в главной роли неожиданно оказалась у всех на слуху. «Сальвадор» пресса больше не комментировала. Поделать с этим я ничего не мог. При этом, к моему удивлению, Hemdale не подавала мне никаких сигналов о закрытии «Взвода».