Я предложил сыграть роль предельно приземленного сержанта Барнса Джимми Вудсу, к кандидатуре которого я обратился, несмотря на свои разочарования и опасения. Но Джимми отказался от этой роли. Я мог представить себе его реакцию: «В филиппинские джунгли с Оливером? Ой! Опять дизентерия, букашки. И заново пережить тот кошмар? Нет уж, спасибо!» Агент Джимми так объяснил решение своего клиента: «Джимми не хочет больше играть антагонистов». Это предполагало, что «он хочет сыграть героя», иными словами — главную роль и предпочтительно положительного персонажа. Барнс определенно не подходил под это описание. Отказы пришли и от молодого Кевина Костнера, Брюса Уиллиса, Джеффа Фэйи (в будущем — звезды «Белого охотника, черного сердца» Клинта Иствуда) и Скотта Гленна. Да что же было не так с этой ролью? Крис Пенн, младший брат Шона, был воодушевлен персонажем Барнса и демонстрировал необузданный энтузиазм по поводу роли. Он даже предлагал сбросить килограммов десять и угрожал, что будет «терроризировать остальных актеров». Мне импонировала его дерзость, однако ему пришлось неожиданно отказаться от съемок из-за грыжи, которая требовала покоя. И здесь вмешались Мойры. Том Беренджер всегда находился в поле моего зрения, просто в силу своей непритязательности и вежливости он не вызывал во мне такого же воодушевления, как настоящий Барнс. Том заявлял мне: «Я рожден для этой роли». По голливудским канонам он все еще был «красавчиком», который мог претендовать на главную роль в мелодраме. На самом деле это было не его. Я ощущал в нем скрытую грубую и дикую энергетику, способную внушать тревогу. По настоянию нашего общего агента, Полы Вагнер, я взял на роль Тома, хотя и не без колебаний. Но благодаря умелой работе гримера Гордона Смита, пустившего в ход невероятно реалистичные протезы и детально прорисованные шрамы, он постепенно принимал облик прототипа своего персонажа. Меня всегда заботила мысль: видел ли настоящий сержант Барнс, если он пережил войну во Вьетнаме, мой фильм и понял ли он, кого изображает Беренджер?

Мы провели кастинги среди актеров из числа коренных американцев, но все никак не могли найти испаноговорящего апача на роль сержанта Элайаса, который должен был напоминать молодого Джима Моррисона (я направил Моррисону самую раннюю версию «Взвода» — тогда он назывался «Прорыв» — еще в 1969 году, но ответа не получил). Глубоко разочарованный, я отошел от моего изначального видения персонажа. При просмотре фильма Билли Фридкина «Жить и умереть в Лос-Анджелесе» (1985 г.) меня заинтриговал игравший роль злодея Уиллем Дефо с его выступающими скулами и необычным вкрадчивым голосом. Он был смешанного европейского происхождения; тональность его голоса звучала ровно, что выдавало в нем уроженца штата Висконсин. В нем чувствовалась одухотворенность, а глаза лучились добротой. Конечно, он, как и Беренджер, был интуитивным выбором. В обоих случаях я чувствовал, что в актерах было «что-то». В каком-то смысле я не сделал выбор, а был поставлен перед фактом, но по ходу съемок моя уверенность в обоих актерах только крепла.

Пэт Голден, независимый кастинг-агент из Нью-Йорка, подобрала для нас несколько новых лиц: Кевин Диллон, Пол Санчез, Ричард Эдсон и Марк Мозес, а также таких актеров-афроамериканцев, как Кит Дэвид, Форест Уитакер, Тони Тодд, Реджи Джонсон, Кори Гловер и Корки Форд. Три боевых взвода, в которых я служил, состояли примерно на 15 % из афроамериканцев, и мы набрали в качестве актеров массовки для заднего плана несколько нигерийских студентов, обучавшихся на Филиппинах. В Лос-Анджелесе мы взяли на маленькую роль красивого новичка. Он был начинающим актером, но у него на лбу было написано «кинозвезда». Это был Джонни Депп из штата Кентукки. В общем, я хотел в моем актерском составе воссоздать атмосферу юга США и сельской Америки и добавить несколько испаноговорящих американцев. Актерские ряды пополнили еще несколько ярких новых лиц с обоих побережий США: Франческо Куинн (сын Энтони Куинна); Крис Пидерсен, по виду типичный серфингист из Калифорнии; Дэвид Найдорф, крутой парень с характером; плюс еще с дюжину актеров. В итоге у нас набралось где-то 25–30 актеров, готовых впервые в жизни поработать за пределами своей страны. Это было захватывающее занятие. Мы словно собирали команду пиратов, чтобы отплыть, но куда? Никто не знал, куда мы направляемся.

Я был полон опасений. Смогу ли я по прошествии столь длительного времени вспомнить бесчисленное множество деталей и собрать их все воедино? Может, я слишком часто прокручивал фильм в своей голове и написал слишком много версий сценария? Чимино как-то посоветовал мне: «Не растрачивай игровой азарт вне поля». Иными словами, режиссер может перегореть в ходе подготовки к фильму и лишить фильм жизненности еще до начала съемок. А еще я очень устал. У меня было всего несколько выходных дней в течение съемок и монтажа «Сальвадора». По правде говоря, после всех перепадов моего настроения во время предыдущих съемок, я приступал к новому проекту с ощущением отстраненности и эмоциональной бесчувственности, как и подобает режиссеру-профессионалу, стремящемуся не дать судну сбиться с курса. Возможно, здесь сказывался драматичный опыт съемок «Сальвадора».

Заместитель директора по развлекательным медиа из Пентагона отказал нам в поддержке, назвав сценарий «совершенно недопустимым» в части речи персонажей, обращения военных с вьетнамскими гражданскими лицами и «фрэггинга» (убийств сослуживцев[121]). Всякое сотрудничество с нами было исключено. Более того, Пентагон выпустил рекомендации американским военнослужащим на базах Кларк и Субик-Бей на Филиппинах не принимать участия в какой-либо съемочной деятельности. Хотя я и отличился на службе, я никогда не тешил себя мыслью, что Пентагон будет на моей стороне. Я насмотрелся псевдопатриотических военных фильмов, на которые армия выделяла миллионы долларов и оборудование. Вместо этого я нанял Дейла Дая, расчетливого бывшего морпеха с двадцатью годами службы за плечами. Он сам вышел на меня, прочитав сообщение о фильме в отраслевых изданиях, и настоял на нашей встрече. Он заявился ко мне в монтажную, где я заканчивал «Сальвадор». Насколько помню, на нем была камуфляжная форма, а на поясе висели нож и пистолет. Меня поразила его напористость мула из Миссури, пробивающегося через грозу, как и его стремление «хотя бы раз отдать Вьетнаму должное!». Это был сильный седовласый человек, привыкший брать на себя ответственность. Его правые убеждения расходились с моими взглядами, но я понимал, чего хочу добиться. Теоретические рассуждения Дейла о том, как снимать сцены боевых действий, не были бы мне помехой. Важно то, что он был помешан на деталях, в этом я как раз и нуждался. Он муштровал актеров до беспамятства, поддерживал военную дисциплину на площадке и экономил каждый доллар. Дейл взял себе в помощники трех молодых ветеранов. К нашей команде я еще добавил моего друга-копа по Лос-Анджелесу и «Году дракона» Стэнли Уайта, который тоже был отслужившим во Вьетнаме морпехом.

В начале февраля, после бурных и сфальсифицированных выборов на Филиппинах, ситуация в стране резко изменилась. Наши планы неожиданно оказались под угрозой. К середине февраля Филиппины были на грани гражданской войны. Правивший более 20 лет диктатор Фердинанд Маркос и резкая в высказываниях его жена Имельда проиграли Корасон Акино, вдове убитого политического реформатора, однако супружеская пара не собиралась уступать власть. Сообщалось, что армия раскололась надвое. Было очевидно, что Маркосу пора сойти с политической сцены, тем более что он, по слухам, страдал тяжелейшим заболеванием — почечной инфекцией. Пойдет ли он на это? Копельсон и Соумс из Film Finances были обеспокоены. Нам названивали агенты актеров, некоторые из них уже восстали против условий контрактов, не соответствующих требованиям гильдии киноактеров США и обязывающих их клиентов пройти двухнедельную подготовку в режиме 24/7 с капитаном Даем. На территории США актерам в соответствии с положениями гильдии гарантировались 12-часовой рабочий день и 12-часовое время «оборачиваемости», включая поездки (интервал между выходом и возвращением на рабочее место). Эти условия невозможно было соблюсти, если уж мы собирались снять реалистичный военный фильм всего за 50 дней. Вдобавок ко всему нам звонили и родители, волнующиеся, что их «малыши» покидают родину и отправляются в гущу черт знает какой революции на какой-то злополучный остров. Мы оказались загнанными в угол. Ни наш бюджет, ни фильм не пережили бы переезд. Лучшей тактикой было тянуть время и не паниковать. В условиях политической неразберихи мы сдвинули старт почти на месяц, на 20 марта, что стоило нам солидных денег, хотя на этот раз у нас был настоящий резервный фонд в размере 10 % бюджета, позволяющий продержаться еще какое-то время.