Эрем же после смерти первого ребёнка потерял покой, а из-за этого, видимо, и бдительность, потому что и его проклятье, в конце концов, доконало. Но я успела забеременеть во второй раз.

Кандрий родился через несколько месяцев после смерти отца. И на этот раз я уже, казалось, была готова ко всему. Всю беременность себя берегла, роды прошли хорошо, он родился здоровым. Я набрала для него штат прислуги, но в итоге с рук боялась спустить. Везде носила за собой. Привязывала к груди и с ним вместе читала отчеты, отвечала на письма, варила зелья, — Ламия прижала к себе Ратора и показала, как был привязан к ней третий сын, проведя рукой крест-накрест от одного бока до плеча, а потом от другого бока до плеча. — Я рассуждала, как и ты: меня проклятье не берет, значит ему надо быть ко мне как можно ближе и тогда я его сберегу.

Она устало покачала головой.

— Я убила его своей заботой. Причём в прямом смысле, — она прикрыла глаза, а потом с печалью посмотрела на Ратора, который, наевшись, не собирался снова спать, а смотрел куда-то матери подмышку, хлопая глазами. — Я очень уставала и следить за ним, и выполнять свои обязанности. Под конец дня валилась с ног. Конечно, тогда мне помогали и няни, и кормилицы, но в основном я Кандрия везде за собой таскала… Как-то раз положила его в колыбель и легла спать. А наутро проснулась и увидела под собой мёртвого сына, — сказала она безжизненным голосом и вновь прижала к себе Ратора, тот тут же завозмущался, когда мать сдавила его слишком сильно.

— Как под собой? — переспросил Никандр.

— Я не знаю как, — покачала она головой. — Я сильно в тот день устала. Точно помню, что положила его в колыбель, а не к себе в кровать. Но, видимо, ночью он заплакал, и я перенесла его. Хотя этого не помню. Как только не пыталась вспомнить, но не помню, чтобы просыпалась в ту ночь и поднимала его… — повторила она отчаянно. — В общем, я во сне легла на него и задушила. Сама. Пыталась рыться в материнских записях, чтобы вернуть его к жизни, читала заговоры, но все было напрасно. Он был мёртв.

От шока король даже не знал, что сказать.

— Забери его, Никандр. Уезжайте вдвоём. Вам здесь не выжить, — тихо попросила Ламия, нехотя отстраняя от себя Ратора и протягивая его отцу. — Здесь творятся ужасные вещи. Я на самом деле проклята. Это не выдумки…

Мужчина подставил руку под голову сына, который продолжал беспорядочно водить глазами, но не успел принять его, как на лестнице, ведущей в башню, послышался шум, и Ламия инстинктивно прижала ребёнка к себе, а тот также интуитивно ухватил её за прядь волос.

— Госпожа, можно? — постучала Рамилия и Ламия облегченно фыркнула:

— Зачем же так пугать? — поинтересовалась она, аккуратно пиная Никандра. — Встань уже с пола, не сиди на ноге, — приказала она ворчливо, будто только что не рассказывала свою страшную историю прошлого, а затем обратилась к Рамилии: — Заходи.

Взволнованная управляющая открыла дверь, посмотрела на Ламию с ребёнком на руках, потом кинула взгляд на поднимающегося со стоном на ноги Никандра и покачала головой:

— Опять беда у нас!

Ламия терпеливо прикрыла глаза.

— Что ещё?

— Лекарь Олав, которого вы вызывали, упал с лошади и разбился, когда возвращался в столицу. Его в замок привезли. Осмотрите?

Лекарь умер ещё до того, как Ламия и Никандр спустились из башни и прошли в лазарет Олин. Они вошли в кабинет лекарши как раз, когда она закрывала тело тканью, а окружающие её женщины молились и плакали. Среди толпы был и один из воинов Шерана.

— Наши все здоровы? — поинтересовался шёпотом Никандр у Вара, который стоял на пороге. Ламия тем временем, передав мужу сына, подошла к телу и принялась его осматривать.

После рассказа жены королю было не по себе. И он уже сам готов был поверить в проклятье, а не в случайность. Поэтому начал переживать не только за себя и сына, но и за своих людей, которых привел в замок.

— А что нам станет? — проворчал Вар в бороду. — Продолжаем расследование. Фавий с ребятами проверяют комнаты, составляют списки тех, у кого нашли белый воск… Не переживайте, Ваше Величество. Найдём мы убийцу, — решительно заверил воин, смотря подозрительно на королеву, склонившуюся над телом. — А это точно несчастный случай. Я их лично провожал — хотел переговорить со стариком. И видел, как тот с коня упал… Мы с Фавием наших ребят в строгости держим, паники не допускаем. Как и договаривались: даже слов о проклятье никто не произносит.

Никандр кивнул, а Ламия тем временем распрямилась.

— Кто-то видел его смерть? — спросила она, поднимая глаза к Олин. В толпе тут же подняли руки несколько женщин и Вар лениво приподнял ладонь. Ламия удовлетворенно кивнула. — Череп пробит. Причина смерти более, чем очевидна, — сказала она, бросив взгляд на Никандра. — Перенесите его ко мне в лабораторию.

— Зачем? — не понял собеседник короля. — Его же уже не вылечить. Умер.

Вар был старше Никандра и служил в столице Шерана главным следователем. В основном занимался делами, связанными с заговорами против королевской семьи. Ему в своё время доверял король Ратор, да и Никандр испытывал уважение, хоть и был настороже после бунта Сникса. Последнее нанесло серьёзное пятно на репутацию следователя и теперь он пытался выслужиться перед королем, вернуть его расположение. Вар первым вызвался добровольцем для поездки в Салию, когда Никанр через Фавия объявил, что не просто едет к жене, у которой в замке твориться не пойми что, а с целью поимки убийцы.

Главным приказом, который объявил Никандр для своих людей было то, чтобы никто из них даже не заикался о проклятье. Он старался отобрать в свой небольшой отряд только тех, кто не подвергнется суевериям местных жителей.

А теперь и сам был готов стать жертвой этих суеверий.

— У Королевы есть теория, — пояснил Никандр. — На прошлых двух жертвах она нашла странные пятна на легких и предположила, что это может быть след от неизвестного яда. Она пытается отделить гхм, — кашлянул Никандр, пытаясь подобрать слово, чтобы заменить им «проклятье», — случайные смерти от убийства с помощью яда. Если это, как ты говоришь, случайность и его никто не толкнул…

— Точно случайность, — заверил мужчина. — Мы с ним как раз разговаривали. Никого рядом не было.

— В общем, на его легких не должно быть следов, — невнятно пробормотал Никандр, думая о том, что смерть старика как раз может быть проявлением проклятья. И если Ламия не найдёт следов на легких, значит Рит умер не от проклятья, простуды или сердечного приступа, а от рук убийцы. Если, конечно, он существует. Потому что, если на легких будет след, значит — это признак проклятья и без разницы как умерла жертва: от очевидных причин или нет.

— Да точно не будет, — уверенно заявил Вар. — Он был в порядке, когда мы говорили. Никакого недомогания я за ним не заметил. Значит яд он не принимал.