И эррол Махрет где-то скрылся, затаился в густом полумраке. Я даже начала за него волноваться: вдруг его утащила в недра капища какая-нибудь здешняя пакость. Заметила, как Ледяной, одолев уже не знаю какого по счёту демона, направил все свои силы на пьедестал Древней, в считанные мгновения превратив тот в ледяной монолит. Змеи-трещины побежали по мутной толще, и та начала рассыпаться тусклым крошевом.

Мне так и виделось, как Мельвезейн некрасиво приземляется на пятую точку, но Её Тёмность, к моему разочарованию, грациозно зависла в воздухе, а потом плавно опустилась перед драконом.

Шагнула к нему, обнажая в хищной улыбке острые клыки:

— Настырный мальчишка! Всё никак не подохнешь и не угомонишься. Так и напрашиваешься, чтобы я лично тебя угомонила!

Сердце пропустило удар, когда Мельвезейн рванулась к Скальде. К счастью, муж был готов к атаке, и Древняя, вместо того чтобы схлестнуться с драконом, поцеловалась с созданной им ледяною стеною.

А в следующий момент под сводами зала прогремел приказ императора:

— Давайте!

Дальнейшие события уложились в считанные секунды. Подопечные эррола Махрета появились словно из ниоткуда. Лёд с грохотом обрушился на землю, но вырваться за пределы очерченного Перевоплощёнными круга богиня не успела. Казалось, завибрировал воздух от прокатившегося по храму голоса Ледяного, и камни в истлевших ладонях мёртвых ярко полыхнули. Золотые лучи, подобные солнечным, ударили, вонзились во владычицу подземного мира.

Мельвезейн пронзительно вскрикнула, выгнулась, безвольно раскинув руки, точно птица, раненная на взлёте. На её светлой, фарфоровой коже проступили уродливые трещины, сквозь которые пробивалось золотое свечение. На помощь повелительнице бросились другие демоны, но тальдены их сдерживали, не давали пробиться к Тёмной королеве.

Было видно, богиня отчаянно сопротивляется, пытается бороться с древней магией. Однако несмотря на все попытки вырваться из смертельной ловушки, лучи сияли всё также ярко, разгоняя царившую в храме тьму. Заставляя Мельвезейн опускаться на колени и реветь смертельно раненным зверем.

Перевоплощённые не отступали, хоть прямо у меня на глазах они… как будто высыхали, становясь ещё более безобразными, чем были до этого. Ну прямо как мумии из какого-нибудь голливудского ужастика. И точно таким же мог бы стать Скальде.

Мамочки!

Где-то сбоку раздалось приглушённое рычание кьёрда. Белоснежным всполохом мой бесстрашный защитник пролетел в воздухе и набросился на очередного подступившего монстра.

Мельвезейн умирала, рассыпаясь чёрной пылью, как когда-то умирала её сестра. В какой-то момент я окончательно поверила, что марионетки эррола Махрета справятся, выдержат. И некромант, хоть и был на пределе, скорее пожертвует собственной жизнью, чем отступит. Оставалось совсем немного. Вот-вот самый главный кошмар Адальфивы закончится.

Слишком поздно я заметила тёмную тень, скользнувшую по одной из опоясывавших храм колонн. Сорвавшись с неё, тагр вцепился зубами в одного из зомбимагов, игравших за нашу команду. Я бросилась к колдовскому кругу, но не успела помешать твари: та успела содрать печать некроманта. С глухим стуком камень упал на землю, превратившись в тусклую стекляшку. Стоило одному из лучей погаснуть, как Мельвезейн начала возрождаться.

А ведь победа была так близко, и я уже почти ликовала.

Скальде обернулся. Уловил, почувствовал. Оттолкнув от себя поверженного противника, рванулся к кругу, чтобы самому занять место Перевоплощённого. Не успел бы, его оттеснили вглубь храма. А если б даже и успел… Сердце дёрнулось в груди, разрываясь на куски от страха за жизнь мужа. Не смогу его таким видеть! Таким, как эти чудовища. Не позволю ему погибнуть! Всего-то и нужно сделать шаг, я ведь уже так близко. И как будто для всех невидима… Подхватить с пола артефакт и протянуть к ведьме руку.

Воспользоваться силой проклятых драконов, рискнуть собою, чтобы у него было будущее.

Да, оно того стоило.

В кругу я оказалась прежде, чем успела обо всём этом подумать. Сердце приняло решение прежде, чем отреагировал разум. Проскользнув мимо приходящей в себя воскресшей твари, подхватила стекляшку. Соприкоснувшись с кожей, камень жарко полыхнул у меня на ладони, и Древняя закричала от боли. Я успела… успела увидеть, как Мельвезейн, пронзённая вырвавшимся из моей руки лучом, рассыпается прахом, и вокруг всё как будто замирает. Успела вдохнуть полной грудью и даже, кажется, облегчённо улыбнулась.

Успела прежде, чем меня захлестнула боль. Такая, от которой мутится рассудок. Острые клыки вонзились в плечо, безжалостно разрывая плоть.

Ещё я успела закричать и услышать, как взревел ледяной дракон. И под этот отчаянный рёв, оглушённая, ослеплённая, я сорвалась в кромешную тьму.

Темнота неожиданно расступилась. Меня буквально выдернули из этого непроглядного мрака и, словно невесомую пушинку, поставили на ноги. Я действительно чувствовала себе невесомой. Во всём теле ощущалась непривычная лёгкость и, как ни странно, не было боли…

Глаза открывала, лелея в сердце надежду, что окажусь в покоях ари, а рядом со мной будет усталый, встревоженный, но счастливый Скальде. Счастливый, потому что его бедовая жена, несмотря ни на что, осталась жива. Он, конечно, потом задаст мне хорошую трёпку, возможно даже, опять посадит под замковый арест, но сначала я урву для себя несколько жадных, сводящих с ума поцелуев, растворюсь в объятиях мужа, растекусь по кровати довольной лужицей и…

Лужицей я так и не растеклась. Вместо привычной обстановки, тёмного в золотом обрамлении полога и родного лица моего самого любимого дракона обнаружила себя стоящей на берегу озера. Вроде того, что зеркалом застыло в раме из малахитовой зелени, отражая навечно воцарившееся над Храмом Весны солнце.

Искрящуюся гладь разбивали на мелкую рябь плавающие девушки, лица которых отчего-то показались мне знакомыми. Красавицы резвились в воде, обдавая друг друга каскадами брызг. Ныряли, смеясь, и снова, рассыпая по воздуху волосы, оказывались над глянцевой поверхностью озера.

Две другие знакомые незнакомки, погрузив ступни во влажный песок, устроились у самой его кромки и о чём-то заговорщицки перешёптывались. Время от времени девушки запрокидывали головы, блаженно жмурились, позволяя ласковым лучам касаться их лиц. Лиц, от которых я была не в силах отвести взгляда. Потому не сразу заметила ещё одну красавицу. Она сидела на широком, наполовину утопленном в воде камне и, что-то негромко напевая, расчёсывала жемчужным гребнем длинные тёмные пряди. На какое-то мгновение я даже заслушалась, захваченная чарующими звуками её голоса, который заглушил раздавшийся позади весёлый смех. Среди ледяных ари (а это были именно они; сколько раз я вглядывалась в печальные застывшие лики — уже и не счесть) царила идиллия. Вот только сейчас они не были ледяными. Наоборот, полными жизни.

Или это я была не совсем живой…