– Ну? – спросил барон. Обошел пленника, склонился к лицу: Люк силился что-то сказать, но рану на плече дергало, и в голове опять плыло.

– Вы покойник, барон, – прошептал Кембритч и плюнул во врага кровью. Тот вытерся, покачал головой и наотмашь, резко ударил его ладонью по губам.

– Я, Дармоншир, обязан служить. А вы отчего упрямитесь? Ведь это всё, – он щелкнул окровавленным ножом, – цветочки, сами понимаете. У вас ведь есть мать? Сестра? Брат? Не выйдет получить информацию от вас – расскажете, когда их будут резать на ваших глазах. И, поверьте, вас не найдут. А если, – он усмехнулся, – мы привезем сюда эту Рудлог, с которой вы в беседке обжимались? Думаете, нет лазеек, раз она сестра королевы? Всегда есть. Получится ли у вас молчать, когда ее будут тут расписывать на пятерых?

Вот теперь у него получилось ударить по-настоящему. Люк закаменел, слушая стоны женщины за стеной и вой ветра. В голове шумело, стучало, словно молотом, а каменеющие мышцы сжались в единый спазмированный комок: герцог захрипел от боли, сглотнул, – его забили судороги, он заорал, выгибаясь на стуле. Задребезжало, застучало окно – и ставни вынесло, а в комнату ворвался поток воздуха такой силы, что людей расшвыряло, как кости, вышибло дверь. Люка вбило вместе со стулом в стену с таким грохотом, что стул треснул, развалился, и герцог, пытаясь не орать от боли в выворачиваемых суставах, увидел, как поднимается от урагана кровать и валится прямо на него.

Клуб затрясло – вокруг стоял такой гул, что уши закладывало. Кричали люди, визжали женщины. А Люк, дезориентированный, слабый, вытащил из-под себя действующую руку с обломком стула, впился в веревку зубами, пытаясь ослабить узел. Не получалось. Он дергал, сжимая пальцы, шипел, понимая, что передышка заканчивается. Ветер стихал.

– Ваша светлость! Ваша светлость!

Кровать подняли, и Дармоншир сжался, зажмурился, улыбаясь разбитыми губами, – по глазам просто полоснуло ярким светом. В комнате слышались удары, стоны.

– Леймин, – сказал он, пытаясь открыть глаза и проморгаться, – вы немного опоздали.

У безопасника, разрезающего веревки, было такое лицо, будто он готов завершить начатое блакорийцем. Люк оглядывался: полная комната народу с оружием, в масках, скрученные форштадтцы, разгром, ледяной ветер, гуляющий по помещению.

– Что здесь такое? – раздался пьяный голос Инландера. Его сиятельство заглянул внутрь, осекся, замотал головой. – Черт, Дармоншир, что это значит?

– Мы с бароном, – сказал Люк сипло, – стеснялись вам сказать, что мы любители жестких игр. Вы не против, если мы с ним продолжим у меня? Забирайте, – он кивнул головой на Дьерштелохта. Повертел головой, принял из рук понимающего Леймина простыню, кривясь от боли в руках, обвязался ею.

– Я п-против! – категорически заявил принц.

– Ваше сиятельство, – раздраженно прервал его Люк и снова сплюнул кровь, – ваш цепной пес напал на меня, пытал, угрожал моим близким. Если бы не предусмотрительность моей службы безопасности, меня бы, возможно, не было бы уже в живых. И у меня один вопрос: он это делал по вашему приказу?

От Инландера-младшего пошла волна недоумения, удивления, возмущения. Не в курсе. Этот не в курсе.

– Вы же не хотите скандала? – продолжил Люк. – Дармоншир – не последнее по значению герцогство в Инляндии. Если вы против, я буду вынужден предать случившееся огласке. Только из уважения к вам и вашей супруге и нежелания беспокоить его величество Луциуса я предлагаю решить это дело тихо. Я выясню мотивы барона и, если захотите, верну его вам. Сами определите взыскание. Если вы тоже будете молчать, конечно. И друзья ваши. Если будут интересоваться, где милейший Дьерштелохт, – скажете, что он срочно попросил отпуск и уехал, о причинах не сообщил.

Кажется, какое-то понимание о политических последствиях в Инландера-младшего все же вбили. Ибо он задумался, оперевшись на выломанный косяк, и затем обернулся: по взволнованным голосам было понятно, что на втором этаже собралась толпа народу.

– Все пошли вон! – заорал Лоуренс Филипп. – В свои комнаты!

Застучали по полам ноги, затихли голоса. Принц, почти протрезвевший, внимательно смотрел на Люка, оценивая его потрепанный вид, на пятна крови на полу.

– Оставьте Альфреда в живых, – попросил он. – Он верно служил мне, и я верю, что это какое-то недоразумение. И да, я планировал утром выкупить его у вас обратно. По пьяни предал друга. Прости, Альфред.

Люк посмотрел на барона – тот, с вывернутыми за спину руками, с заклеенным уже ртом яростно сверкал глазами.

– Я подумаю, – пообещал Дармоншир, задумчиво потрогав разбитый нос. – Я хорошо подумаю, ваше сиятельство.

Под молчание и мрачные взгляды князя барона вместе с его людьми вывели из клуба. Ураган, налетевший так внезапно, уходил дальше, на столицу, уже ослабев, лишь сыто и глухо ворча громом и сверкая в ночном небе молниями. Под ногами чавкал мокрый снег; удивительная гроза пришла сюда. Дождевая – зимой.

Задержанных погрузили в фургон, а Люк дохромал до стоянки, плюхнулся на заднее сидение роскошного автомобиля прямо в покрытой пятнами крови простыне и застонал, откидывая голову на спинку.

Открылась дверь. Рядом сел Леймин. Засопел грозно.

– Молчите, Жак, – попросил Люк слабо. – Дайте лучше сигарету… да-а-а-а… а-а-а-а-а, – он затянулся, закашлялся, снова затянулся. – А коньячку нет?

Безопасник с непроницаемым лицом достал фляжку, открутил крышку и поднес к губам хозяина. Машина тронулась. Люк лакал коньяк – разбитые губы так щипало, что опять выступали слезы, но тело согревалось, отпускало от позорного страха. Отстранился, снова затянулся. Покосился на безопасника.

– Молчите, – опять попросил он. – Все равно вы не скажете ничего матернее того, что я уже сказал себе.

Помолчал, докурил сигарету, выбросил ее на мокрые улицы Мьелнхольна. Из бара, мимо которого они проезжали, раздавался смех, кто-то играл на гармошке и пел витиеватые народные песни. Люка начало укачивать, но он упрямо вытряхнул из пачки еще сигарету, вставил ее в зубы дрожащей, ноющей рукой. Поправил простыню.

– Спасибо, Леймин, – сказал он. – Спасибо.

– Как вы поняли, что нужна помощь? – спросил герцог через несколько минут у безопасника, завершившего отдавать приказы по телефону. – Маячок?

– Если бы, – пробурчал старик. – Маячок сейчас в княжеском замке, видимо, нашли и отправили его туда телепортом. Мы посчитали, что вы все переместились в гости к князю, тем более что на прослушке тоже тишина пошла, а в замке стоит глушитель сигнала. Насторожила перед отключением возня какая-то… но подумали, что вы забавляться начали, ваша светлость, – Леймин виновато взглянул на Люка.

– У меня женщины обычно громко реагируют, – усмехнулся Люк. – Это на будущее, Леймин.

– Буду знать, – буркнул тот с неловкостью. – Отправил я наблюдение и к воротам замка, на всякий случай оставил двух человек у борделя. И правильно сделал: один сметливый насторожился, что на втором этаже окна зажигаются, гаснут – не похоже, что в здании нет клиентов, – и попросил у меня разрешения разведать… обстановку.