председателем этого комитета. Позже состоял членом контрольной комиссии на фабрике, а с 31 октября общим собранием членов фабзавкома избран членом правления национализированных фабрик Тверской Хлопчато-бумажной мануфактуры. Являлся заместителем председателя правления и одновременно председателем правления фабрики Пролетарской мануфактуры (быв. Морозовской). В феврале 1919 г. Раков ненадолго подвергся аресту, но затем сделал заявление о выходе из ПЛСР. В январе 1920 г. он вступил в РКП(б). С декабря 1920 г. по 1 августа 1922 г. являлся заместителем председателя Тверского совнархоза, входил одновременно в состав губисполкома и заведовал Гублескомом (после реорганизации этой структуры – назначен начальником Губуправтопа, т. е. на него были возложены проведения чрезвычайных топливных компаний: в осенний период 1921 г. и весенний 1922 г.). В дальнейшем Раков занимал еще ряд ответственных должностей в Твери, пока в 1925 г. не выехал на жительство в Москву, где стал ответственным инструктором ЦК текстильщиков. В 1928 г. он занял пост проректора по административно-хозяйственной части Текстильного института, и впоследствии стал начальником снабжения Главного управления текстильной промышленности страны.

Для характеристики левоэсеровской фракции губисполкома обратимся к не публиковавшимся тюремным «воспоминаниям» забытого ныне деятеля октябрьско-большевистского этапа революции не только в Твери, но и в Петрограде, заметного деятеля профсоюзного движения Михаила Александровича Ратова (1878–1938):

«Вступил я в партию эсеров в г. Твери весной 1906 г. и состоял в ней до декабря 1908 г., и уехал в Петербург. Там связей и явок с эсерами не нашел, т. к. организация была разгромлена царским правительством. Снова возобновил эсеровскую работу после Февральской революции 1917 г. в б[ывшем] Петрограде. В июне или июле 1917 г. [как] у эсеров произошел раскол на правых и левых эсеров, то в сентябре того же года, как давно не согласный с соглашательской политикой правых с.-р. я перешел к левым с.-р., которые поддерживали партию большевиков.

Летом 1917 г. я в Петрограде работал на профсоюзной работе и занимал должность члена Центрального комитета Всероссийского Почтово-телеграфного Союза. В Октябрьской революции участвовал и ее понял и сразу воспринял.

В ноябре 1917 г. я от Всероссийск[ого] П[очтово]-Т[елеграфного] Союза как член его ЦК был избран членом Всероссийского Центр[ального] Исполнит[ельного] Комитета (ВЦИК). Во ВЦИКе на заседаниях я бывал очень редко, всего раза два или три на заседаниях Военной секции, где председателем был покойный М.М. Лашевич. Причина, почему я редко бывал в Смольном, была та, что я был перегружен и профсоюзной работой, как также и советской, т. к. состоял членом Исполкома первого Шувалово-Озерковского Совета, т. е. в местности, где я в то время проживал.

В 1918 г. в марте месяце Совнарком и ВЦИК переехали в Москву. На последнем заседании покойный В.И. Ленин сказал, что в Петрограде с Советской властью крепко, но надо помочь провинции и рекомендовал членам ВЦИК разъехаться в провинцию. Хотя меня наш районный Совет и не отпускал, но я из Петрограда решил уехать на родину в б[ывшую] Тверь, куда я приехал, помнится, 10–11 апреля 1918 г. Официально я тогда состоял на службе в п[очтово]-т[елеграфном] ведомстве и перевелся на службу в Тверскую п[очтово]-т[елеграфную] контору, но служить не пришлось. Так как я был членом партии левых эсеров, то мне надо было в Твери зарегистрироваться. Мне сказали, что губ[ернский] комитет левых эсеров находится во дворце, и через несколько дней после приезда я пошел туда и там мне указали председателя Мошина (по-видимому, заменявшего отсутствовавшего в городе П.Н. Никифорова. – Я.Л.), которого до этого я никогда не встречал и не знал. Мошин дал мне свою визитную карточку, на которой была указана его профессия – «журналист», и сказал, чтобы я приходил на III-й губернский съезд Советов, который на днях начинается. Точно не помню, 15 или 20 апреля начался III съезд. Пробыв на съезде два дня, я уехал в Москву, чтобы ликвидировать свои личные дела с новым ЦК П[очтово]-т[елеграфного] Союза, т. е. получить расчет.

В Москве, купив газету «Русское слово», я прочитал заметку о выборах нового состава Тверского губисполкома и в числе избранных, к моему удивлению увидел и свою фамилию. По приезде в Тверь я обратился к Мошину за разъяснением, на каком основании без моего на то согласия меня избрали членом губисполкома? Мошин мне сказал, что на съезде он рекомендовал избрать меня в губисполком от партии левых эсеров. Когда собрался первый пленум нового губисполкома, то, насколько мне помнится, состав его был 23 человека членов партии РКП(б) и 22 человека членов партии левых эсеров. Это было, вероятно, в середине мая 1918 г. На первом же заседании фракции левых эсеров губисполкома, где лидерами были, как и вся фракция, <…> не знакомые мне Павлов и Александров, мне не понравилась грызня между членами фракции и недовольство политикой большевиков. Из членов фракции я хорошо помню более умеренных людей, например: Зубова, Бондаренко, Молоткову, Стрельцова, других не помню. Вообще я заседаний фракции не посещал. В то время должность я занимал председателя губ[ернской] коллегии госконтроля»16.

Любопытны биографии еще двух активистов – Сергея Матвеевича Сосёнкина (1886 – после 1939) и ремонтировщика на Морозовской фабрике Василия Еремеевича Зуева (1891–1922). Рабочий-революционер Сосёнкин происходил из крестьян д. Иванцево Кумординской волости Тверского уезда. В 1900-е гг. он жил в Санкт-Петербурге, работая на Ижорском заводе в Колпине. В 1905 г. он сначала вступил в РСДРП, и принял участие в рабочей демонстрации 9 января в день «кровавого воскресенья». Дважды его увольняли с производства за участие в забастовочной борьбе. В 1907 г. Сосёнкин перешел в ряды ПСР. В январе 1918 г., по его словам, он раскрыл «заговор» правых эсеров в Ораниенбауме. По возвращении в Тверь был избран в состав Совета рабочих депутатов. Некоторое время Сосёнкин служил в Тверской губернской охране, потом был послан на учебу на Агитаторские курсы Крестьянской секции ВЦИК. Вернувшись из Москвы, Сосёнкин был избран земляками председателем волостного земельного отдела. К началу 1919 г. он проживал на родине, но был отстранен от председательской должности, хотя оставался депутатом сельсовета. Вместе с П.Н. Никифоровым, П.Ф. Каулиным и другими бывшими активными левыми эсерами17, Сосёнкин был осужден в 1938 г. Калининским облсудом как бывший эсер к 10 годам ИТЛ, причем во время суда, подобно прочим обвиняемым, отказался от показаний, сделанных во время следствия ввиду применения физического воздействия. Дальнейшая его судьба остается невыясненной.

Умерший в Ярославской тюрьме в 1922 г. Зуев был родом из крестьян с. Михайловка Васильевской волости Тверского уезда. На начало 1919 г. он проживал в казарме № 47, комната 76 на Морозовской фабрике. Будучи арестован, показал на допросе 19 февраля 1919 г. в Тверской губЧК: «В партию левых эс-эров я вступил после Октябрьской революции, после раскола партии на правое и левое крыло. Раньше служил в Совете и был беспартийным. В партию