— Эй, ты чего? Всё в порядке. Мы умотали. Все живы. Всё зашибись, как круто.

Он хотел обнять, но я не далась. Сидела и тряслась. И чем сильнее пыталась унять эту дрожь, тем сильнее она становилась.

А когда стала совсем задыхаться, принялась тыкать опускающую стекло кнопку, но никак не попадала по ней, отчего как дура долбанула пятерней в стекло.

Лёха перегнулся через меня и открыл его.

Резкий порыв ветра ударил в лицо. Я высунулась по грудь и закричала изо всех сил: «А…а…а!». Что-то внутри меня отчаянно пыталось вырваться из тела и броситься обратно.

Обернувшись, Тифон напряженно смотрел на меня, Ярослав наблюдал через зеркало заднего вида. Лёха притих.

— Ладно. Разворачиваемся, — скомандовал вдруг Тифон.

— Сдурел? — откликнулся Ярослав. — Нельзя возвращаться.

— Мы попробуем.

— Машина заметная очень. Если нас запалят, точно накроют. Вы прям в «Хризолит» вернуться хотите? Типа Клуб самоубийц в поисках своего председателя?

— Нет. Из «Хризолита» он ушёл, — сказала я.

— А куда пошёл? — спросил Тифон.

— Не знаю, — не сдержавшись я всхлипнула. — Я вообще ничего не знаю.

— Лёх, — Тифон сосредоточенно посмотрел на него. — Можешь поговорить? Ну вот так поговорить, как ты это делаешь, когда тебе что-то надо?

— А, я понял, — догадался Лёха, придвинулся ко мне и заговорил елейным голосом. — Скажи, пожалуйста, Тонечка, а вы случайно с Костей не поссорились?

— Выходит, что поссорились, — призналась я. — Наверное.

— А может вы с ним в Капищено договорились встретиться?

— Нет.

— И он туда ехать не собирался?

Я вдруг отчётливо поняла, что в Капищено без меня Амелин точно не поедет. Поэтому и прощался.

— Не собирался.

— Быть может он хотя бы намекнул… Что собирается делать?

— Он ушёл с мальчиком. Больше я ничего не знаю.

— Каким ещё мальчиком? — Лёха насторожился.

— С сыном той проститутки. Помните, я вам рассказывала. Той, что машину угнала. Она его бьёт. И Амелин решил его спасти.

— Ага, киднеппинг. Отлично, — кивнул Ярослав.

— Куда можно пойти с мальчиком? — Лёха почесал в затылке. — На станцию и уехать на первом же поезде. Куда? В Москву если только. Домой.

— Амелин живет у Артёма, — сказала я. — Вряд ли он потащит ребенка в чужую квартиру.

— Можем попробовать добраться до станции в объезд. По-любому будем раньше него. Мне показывали на карте. Туда около часа пешкадралом, — сказал Тифон.

— От пансионата всего три дороги, — ответил Ярослав. — Та, которая ведет к шоссе. Но по ней мы сейчас ехали, та, что ведет к вокзалу и по третьей мы ехали из общины.

— Какая вероятность, что человек, который сбегает отправится в открытую по дороге? — вслух размышлял Тифон.

— После дня блужданий в лесу — большая, — сказал Лёха.

— Да блин, — Ярослав шлёпнул по рулю. — Если он не дурак, а он не дурак, то однозначно выбрал третий вариант.

Доехав до прерывистой полосы посередине, мы резко развернулись и помчались обратно. Ещё ничего не решилось, но я моментально почувствовала облегчение. Словно с другой стороны дороги дул совершенно другой воздух. Но воздух был точно таким же, это просто невидимая нить прекратила своё опасное натяжение.

— Спасибо, — прошептала я тихо. — Вы настоящие друзья.

Я увидела их издалека. Ещё никто не видел, а я сразу поняла, что это они. Две крохотные фигурки на обочине пролегающей внизу между бескрайних полей дороги.

Над ними всё так же висели замысловатые облака и остывающее предзакатное солнце светилось сквозь них золотом.

Сердце готово было вырваться и помчаться впереди машины.

— Это они, — выдохнула я.

Маленький, весело подпрыгивающий человечек с большой головой кролика на плечах и другой человечек чуть побольше с большим пребольшим сердцем.

Впереди из-за леса показалась белая машина. Она быстро неслась навстречу нам и беглецам.

— Менты, — бросил Тифон.

— Да вижу я, — ответил Ярослав.

— Сворачивай, сворачивай, — закричал Лёха. — Пока до поля не доехали.

— Куда?

— Вон, — Тиф ткнул пальцем в стекло. — Ельник.

Почти не сбавляя скорости мы съехали с дороги на узкую, скрывающуюся в густоте еловых лап колею, и жутко подпрыгивая, покатились по ней.

Не дожидаясь пока машина окончательно затормозит, я открыла дверь и вывалилась на влажную лесную траву, упав на больную ногу. Слёзы брызнули из глаз, но жалеть себя времени не было.

Мне отчего-то казалось, что если полицейские сейчас их заметят, то обязательно остановятся, посадят в свою машину и увезут. И Амелина я больше никогда в жизни не увижу. И не выскажу ему, как он отвратительно поступил, бросив меня. И не обниму его никогда и не укушу, и цыганские сказки тоже никогда не услышу. Мы никогда не помиримся, и какая-то часть меня просто погаснет навсегда.

С этим не могла сравниться никакая боль в лодыжке и никакое растяжение, поэтому, вырабатывая молочную кислоту и заливаясь слезами, я мчалась к дороге, что было сил, лишь бы только успеть.

Но, подняв мощный ветряной вихрь, белая полицейская машина на большой скорости промчалась мимо, а две пританцовывающие фигурки так и продолжали спокойно идти по дороге.

Никита

Остаток ночи я провел на бетонных плитах возле кинотеатра, где мы договорились встретиться с Настей и остальными. Дождался рассвета и успел немного вздремнуть сидя.

Настины друзья приехали раньше Дятла и Саши. Марков и тот самый Саша Якушин с двумя девушками.

Одна была постарше. Изящная, длинноволосая в лёгкой, развевающейся от каждого дуновения тунике. Другая черненькая, совсем юная, но серьёзная, как Уэнздэй Аддамс.

Светлую звали — Алёна, тёмную — Кристина.

Настя представила меня, и после ночной нервотрёпки я окончательно расслабился.

До этой встречи меня не покидало лёгкое беспокойство, что мы ввязываемся в авантюру. Но у Якушина был вид симпатичного киношного героя: простого, прямолинейного и рассудительного, который с лёгкостью улаживает любые проблемы и справляется с трудностями. Даже красная клетчатая рубашка с коротким рукавом и та вызывала доверие.

Марков довольно сдержанно, но долго жал мне руку, как старому доброму другу, и сразу же принялся расспрашивать «Что там да как?». Хотелось подробно ему всё рассказать, но я побоялся, что мои полукриминальные разговоры напугают остальных, поэтому не стал.