— И ты его послал…

— Туда, где ему самое место… И ты знаешь, он согласился…

— Не к добру все это. Сам знаешь, эти ребята — не клоуны из цирка.

— Ничего, разберемся…

Светлов и Вершинин собирались заняться поисками Никиты в кабачке «Калинка», где их всегда встречали как самых дорогих гостей. И сейчас они туда отправились. Только о Никите уже и не думали. Другим были заняты их головы.

* * *

Девчонка стояла под дождем в дешевом парусиновом плаще, без зонта. Симпатичная, даже, можно сказать, красивая. Только стоит она не в очень удачном месте. Обычно здесь проститутки околачиваются.

Никита остановил свою кофейную «шестерку» рядом с ней. Открыл правую дверцу.

— Садись! — помахал рукой, приглашая в салон.

Девчонка не заставила себя долго ждать. И плюхнулась на сиденье рядом с ним. Стеснительно улыбнулась ему, смахнула рукой со лба прядь мокрых волос.

Вблизи она уже не казалась красивой. И даже симпатичной. Но Никите было жаль ее. Дождв, холодно, а она одна, в непогоду, в жалкой одежонке.

— Продрогла? — спросил он.

— Да, — кивнула она.

— Как зовут?

— Оксана…

— Чего стоишь здесь? Одна? Без присмотра…

— Да нет, за мной присматривают…

— Кто?

— Да Валера…

— Какой Валера?

— А вы что, не понимаете? Никита понял все.

— Так ты что, проститутка?

— Путана, — поправила она его. Вот так, пожалел девчонку… Но разве нельзя пожалеть проститутку?..

— Давно стоишь?

— Да уже успела промокнуть…

— Домой бы шла.

— Нет у меня дома. С Валерой живу. С ним еще три девчонки. Но к нему домой нельзя. Работать надо…

— Откуда ты?

— С Днепропетровска…

— Понятно… На заработки приехала. А дождь всех клиентов разогнал. И места здесь не рыбные. То ли дело Тверская…

— Я, наверное, пойду, — сказала Оксана. Видно, она вовсе не была настроена слушать его треп. Ей деньги зарабатывать надо. И не важно, что в ожидании клиента можно заработать воспаление легких. Да и сам клиент может наградить ее очень интересной болезнью…

— Поехали ко мне, — неожиданно предложил Никита. — У меня тепло, уютно, кофе попьем, музыку послушаем…

— За музыку нужно платить…

— Да, конечно… Сколько?

— Если на всю ночь, то пятьдесят долларов.

— Ехан мохан! Всего-то?..

— Можно и сто, — быстро среагировала Оксана. Никита только покачал головой. Бедная девчонка, не жалеет ее жизнь, в дерьмо с головой окунает. Вот и приходится барахтаться, чтобы не захлебнуться…

— Поехали…

Никита снимал однокомнатную квартиру в Чертанове. Никто не знал про эту квартиру, даже родители…

Он сыграл свою игру, сорвал банк. Бермуд получил пулю. Братки сгинули, которые не прочь были ликвидировать Никиту. Остальных братков повязали менты. Все из-за шума, который поднял Никита. Да еще и Бермуд застрелил Черпака. Непорядок, словом…

Следующий шаг — реабилитация. «Общак» в его руках. Можно было присвоить бабки себе. Но жадность ,. в этом случае — новый виток смертельной гонки. А Никита хотел покоя, некриминальной жизни. Поэтому пришлось обращаться к Королю. Пусть сам решает, что делать с «общаком» группировки. Или все бабки в свой воровской «общак» скинуть, или только часть, а остальное отдать братве, которая образуется на осиротевших черняевских «угодьях»…

Король обещал, что трогать Никиту никто не будет.

Недавно это подтвердил крутой авторитет, чьи бригады перебили на себя бесконтрольную территорию.

Теперь Никита обыкновенный человек. Ни с кем не связан узами или, вернее, путами непредсказуемого бандитского братства. Правда, за выходной билет пришлось заплатить кровью. Хорошо, не своей — чужой.

Он вышел из банды. Но остались менты. Прямых улик против него нет — это он знает точно. Но его подозревают в убийствах, поэтому ищут. И если найдут — потянутся долгие дни и ночи в следственном изоляторе. Месяцы, а то и годы он будет париться в тюремной камере и ждать оправдательного решения суда.

Поэтому он здесь. В тихой скромной квартире. Живет по своим документам. Старается нигде не светиться, чтобы не попасть в руки ментов. Кто его знает, вдруг он проходит по ментовским ориентировкам…

— А у тебя здесь ничего, — сказала Оксана, когда они оказались у него дома.

— Стараюсь, — небрежно бросил он.

Добротный ремонт, хорошая мебель, ванная в кафеле, импортная сантехника, уют — это не его заслуга. Он снял квартиру со всем этим. Правда, доплатить пришлось хорошо. Но Никита не жадничал. Ведь ему в этой квартире жить, а не существовать. Он сошел с тропы войны и не будет сниматься отсюда в экстренном порядке.

— Можешь принять душ. — Никита принес Оксане новый халат и полотенце в целлофановой упаковке.

Она оценила это и наградила его признательной улыбкой.

А потом они пили шампанское. Оксана рассказывала ему о своей трудной судьбе. Никита слушал ее, сочувствовал.

Он мог бы помочь этой девчонке. Мог вырвать ее из цепких лап сутенера. Даже поселить у себя… И если с ней будет хорошо, то… Стоп!

— Вот бы найти такого мужчину, чтобы у него было все: особняк, «Мерседес», денег море…

Оксана размечталась вслух. Чем плюхнула ложку дегтя в медовый настрой Никиты. Все, теперь ни о каких серьезных отношениях с ней и речи быть не может… Хватит с него Лены. Та тоже много чего хотела…

— Пора ложиться спать, — сказал Никита. Он неожиданно охладел к Оксане. И уже не хотел разговаривать с ней.

— Да, конечно, — кивнула она.

И встала. Покачнулась и легким движением руки скинула с себя халат. А под ним ничего. Только красивое гибкое тело с полным набором женских вполне зрелых прелестей…

— Зачем? — сухо спросил Никита.

— А разве я зря сюда пришла? — удивилась она. — Ты обещал мне сто долларов…

— Ты их и так получишь.

— Ну уж нет, я тебе не убогая, чтобы принимать подаяние…

Да, на убогую Оксана никак не походила. Она была женщиной. Притом очень даже хорошенькой, а еще и голой. А он мужчина. Не гомик и не импотент. Поэтому он не стал возражать, когда Олеся подошла, села к нему на колени и приступила к исполнению своих служебных обязанностей…

* * *

Лев Вершинин вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. С Игорем в «Калинке» засиделся. Водочку попивали под хорошую закусь, проблемы обсуждали. И нет-нет да на входные двери посматривали. А вдруг «оружейные отморозки» с автоматами нагрянут да стрелять по ним начнут. «Стволы» у оперов в кобурах на всякий случай в полной боевой, с предохранителей сняты…