– Вот именно, он подумал.

– Ну да!

Мартин Бек вышел в коридор. Стенстрём как раз надевал пиджак.

– Посмотри каждому в паспорт.

Стенстрём кивнул.

– И не ходи один.

– Они опасны? – колюче спросил Стенстрём.

– Инструкция, – проворчал Мартин Бек.

Он вернулся к Кольбергу. Они сидели тихо, пока не зазвонил телефон. Мартин Бек взял трубку.

– Разговор с Будапештом состоится в семь часов, а не в пять, – сухо сообщила телефонистка.

Они немного поразмышляли над этим сообщением.

– Черт возьми. Это досадно, – проворчал Кольберг.

– Гм, – хмыкнул Мартин Бек. – Ты прав, ничего хорошего в этом нет.

– Два часа, – сказал Кольберг. – Может, поедем, немножечко оглядимся?

– Почему бы и нет?

Они проехали через Вестербрун. Субботнее движение уже затихло, и на мосту почти не было машин. Посередине моста они обогнали немецкий автобус с туристами. Он ехал медленно, и Мартин Бек видел, как туристы встают и смотрят в окна на отливающую серебром воду залива и дождливую панораму города на заднем плане.

– Молин – единственный из них, кто живет не в центре, – сказал Кольберг. – Начнем с него.

Они продолжили путь через Лильехольмский мост, проехали по Орстаплан, где клубился густой туман, и свернули в аллею на Сокенвеген. Кольберг съехал с главного шоссе и немного попетлял по узким улочкам, застроенным частными домиками, пока не нашел нужную. Он медленно ехал вдоль живых изгородей и читал таблички на калитках.

– Здесь, – сказал он. – Молин живет слева. Эти ступеньки ведут к нему. Раньше в доме жила одна семья, но теперь его разделили. Второй вход сзади.

– Кто живет в другой половине дома? – спросил Мартин Бек.

– Какой-то таможенник на пенсии, с женой.

Сад перед домом был большой, заросший искривленными яблонями и густыми кустами смородины и крыжовника. Живая изгородь была аккуратно подстрижена, а белая калитка казалась свежевыкрашенной.

– Большой сад, – заметил Кольберг. – И должным образом защищен от любопытных. Хочешь как следует все это осмотреть?

– Нет, поезжай дальше.

– Ну, тогда поедем на Свартенсгатан, – сказал Кольберг, – к Гуннарссону.

Они поехали по Нюнесвеген в Сёдермальм и припарковали автомобиль на Мосебакеторг.

Дом номер шесть по Свартенсгатан находился почти на самой площади. Это был старый жилой дом с большим мощеным двором. Гуннарссон жил на третьем этаже, окна его квартиры выходили на улицу.

– Он живет здесь не очень давно, – через минуту сказал Мартин Бек.

– С первого июля.

– А до этого жил в Хагалунде. Знаешь где?

Кольберг остановился перед красным светофором возле церкви Святого Иакова и кивнул в направлении большого углового окна «Оперного погребка».

– Может, они все как раз там сидят, – сказал он. – Кроме Матссона. В Хагалунде? Да, знаю.

– Ну так мы потом туда тоже съездим, – сказал Мартин Бек. – Поезжай вдоль воды, чтобы я мог посмотреть на корабли.

Они ехали по Страндвеген, и Мартин Бек смотрел на суда. У Блазиехольменской набережной стояла на якоре огромная белая яхта с американским флагом на корме, а между двумя аландскими баржами у Юргордского моста втиснулся польский катер.

Перед входом в дом Пиа Больт на Стриндберггатан маленький мальчик в пестром дождевичке и моряцкой зюйдвестке вез по первой ступеньке красный двухэтажный автобус из пластмассы и громко рычал, изображая звук мотора. Он зарычал еще громче, когда остановил автобус, чтобы дать возможность Кольбергу и Мартину Беку проскользнуть внутрь.

В коридоре стоял Стенстрём и хмуро изучал список Кольберга.

– Чего ты здесь стоишь? – спросил Кольберг.

– Ее нет дома. И в «Оловянной кружке» ее не было. Вот я стою здесь и размышляю, куда мне пойти теперь. Но если вы хотите меня сменить, то я могу идти домой.

– Попытайся сходить в «Оперный погребок», – посоветовал ему Кольберг.

– Кстати, почему ты один? – поинтересовался Мартин Бек.

– Я был с Рённом, он сейчас придет. Он заскочил к своей маме с букетом цветов. У нее сегодня день рождения, и она живет здесь за углом.

– А что ты узнал об остальных? – спросил Мартин Бек.

– Мы проверили Лунда и Кронквиста. Из «Оперного погребка» они ушли около полуночи и направились прямиком в пивную «Гамбург». Там встретили каких-то знакомых девушек и около трех поехали домой к одной из них.

Он посмотрел в список.

– Ее фамилия Свенссон, и она живет на Сагавеген на острове Лидингё. Там они остались до утра пятницы, аж до восьми часов, а потом поехали в такси на работу. В час дня пошли в «Оловянную кружку» и сидели там до пяти, а потом уехали в Карлстад[93] делать репортаж. Остальных я еще не успел проверить.

– Это я понимаю, – сказал Мартин Бек. – Продолжай проверять. Мы будем в Кристинеберге в семь часов. Когда у тебя все будет готово, позвони.

Когда они ехали в Хагалунд, лило как из ведра. Кольберг остановился перед низким жилым домом, где еще два месяца назад жил Гуннарссон. Вода заливала лобовое стекло, а дождь стучал по металлической крыше так, что не было слышно собственного голоса.

Они подняли воротники и побежали через тротуар к дому. Он был трехэтажный, и на двери одной квартиры на втором этаже была приколота кнопкой табличка. Имя на табличке значилось также в списке в вестибюле, и эта табличка выглядела белее и новее, чем все остальные.

Они вернулись в автомобиль, объехали дом и остановились с другой стороны. В квартире, где раньше жил Гуннарссон, было всего лишь два окна, и она, очевидно, была однокомнатная.

– Наверное, это малометражная квартира, – сказал Кольберг. – Теперь, когда у него квартира побольше, он женится.

Мартин Бек смотрел на дождь. Ему было холодно и хотелось курить. На противоположной стороне улицы было поле, а чуть дальше поросший лесом холм. На краю поля возвышался новенький многоэтажный дом, а рядом с ним строились другие. Очевидно, все поле хотят застроить рядами совершенно одинаковых многоэтажных домов[94]. Из дома, где жил Гуннарссон, открывался спокойный, почти деревенский вид, но теперь он безнадежно погибнет.

Посреди поля были сгоревшие остатки какого-то дома.

– Что здесь горело? – спросил Мартин Бек и показал на обгоревшие развалины.

Кольберг подался вперед и прищурил глаза, вглядываясь в сильный дождь.

– Какая-то деревенская усадьба, – сказал он. – Помню, я видел ее здесь в прошлом году. Красивый деревянный домик, но там уже тогда никто не жил. Думаю, его сожгли пожарные. Сам знаешь, они используют такие дома для учений. Для учений поджигают, потом гасят, потом снова поджигают и гасят и так далее, пока от дома ничего не останется. Жаль, это был очень красивый домик. Тут, наверное, будут строить новую многоэтажку.

Он взглянул на часы и