В течение пяти лет почти все самые важные люди — Зиновьев, Каменев — были убиты. Совсем немногим удалось бежать из страны просто из страха. Те, кто остался, очень хорошо уяснили себе, что если хотят жить, то должны стать сторонниками Иосифа Сталина. Они поддерживали его, они жили — но они жили, будучи никем. Иосиф Сталин стал единственным и полным диктатором великой страны, одной шестой части мира.

Но одно насилие ведет к другому насилию, и этому нет конца — подобно тому, как одна ложь ведет к другой, и этому нет конца. Это один из симптомов зла. Одно зло непременно ведет к другому, затем к следующему, и вот вы уже попали в порочный круг. Если не совершить следующего зла, то предыдущее зло Откроется. Для того чтобы скрыть его, надо продолжать непрерывно нагонять вокруг как можно больше облаков зла.

Сталин уничтожил в Советской России почти миллион человек — потому что те девять лидеров были не одни, существовали еще лидеры провинций. Россия большая страна, простирающаяся от одного конца Европы почти до противоположного конца Азии; это огромный континент. Он должен был убить тысячи провинциальных лидеров.

Это называлось чисткой партии. Он сказал, что эти люди в действительности были заодно с буржуазией, их образ мыслей был капиталистическим: «И пока мы не покончим с ними, наша страна не будет в безопасности. Враг внутри — мы можем сражаться с внешним врагом, но если враг внутри, то сражаться с внешним врагом становится невозможно».

Конечно же, были и внешние враги, потому что все капиталистические страны хотели уничтожить Россию. Поэтому у Сталина был веский аргумент: «Если ты хочешь выжить, ты должен быть совершенно один. Никаких других голосов — один единственный лидер». И люди должны были этому подчиниться.

Люди, которые совершили революцию, этой революцией были уничтожены. А люди, пришедшие к власти после революции, революционерами не были. Они были бюрократами, которые прекрасно изучили все бюрократические приемы и были способны стать рабами Иосифа Сталина.

Прошло шестьдесят лет, но ситуация не изменилась — все та же боязнь внешнего мира. В России все время ее преувеличивали: весь мир ополчился против России, и для того, чтобы выжить, надо оставаться беззаветно преданными линии партии. Не допускается никаких несогласий. Вся страна должна верить всему, что идет от высшего эшелона власти из Кремля.

Люди, которые думали о революции, люди, которые десятилетиями готовили революцию… Это не было той революцией, к которой они столько готовились, — вся страна стала концентрационным лагерем, а люди — заключенными.

В Индии после завоевания свободы один из самых значительных поэтов урду Фаиз Ахмед Фаиз написал прекрасную песню. В ней он говорит: «Это не то утро, ради которого мы тяжко трудились, жертвуя всем, страдая от унижений. Это не то утро. Это не утро нашей мечты. Это не та свобода».

«Ничего не меняется, только правители другие. Тюремщики сменились, тюрьма осталась той же. Какая разница для узника, кто его тюремщик? Законы все те же; пожалуй, даже стали строже».

Очевидно, что поскольку этот тюремщик сам был узником… теперь он стал тюремщиком и он знает, как узники могут его свергнуть: он не оставит для этого ни одной лазейки. Он знает, каким образом сам превратился из узника в тюремщика; и теперь он сломает все мосты, чтобы никто не смог занять его место.

Новые правители всегда более опасны, чем старые. Старые правители расслабляются, начинают думать, что то, что они правители, — это само собой разумеется. Они не так бдительны, как это нужно. Новые же правители не могут себе позволить жить подобным образом. Они знают, что могут быть свергнуты. Они свергли других, и то, что они сделали, могут сделать и с ними.

Тюрьма в России все эти шестьдесят лет становилась все более и более губительной для человеческой природы, индивидуальности, свободы.

Задавший вопрос прав: никакая революция не помогла — но, пожалуйста, не называйте революцию бунтом. Здесь огромная разница.

На протяжении истории революции случались.

Бунт же еще не случился.

И почему революции заканчиваются провалом? Это потому, что они вынуждены использовать одни и те же приемы для свержения старого общества, старой цивилизации, старой верховной власти. Они должны были использовать одни и те же приемы, у них нет других методов, — и мало-помалу они стали такими же, как и их предшественники.

Теперь Иосиф Сталин стал не кем иным, как самым сильным из всех царей. Самым сильным и жестоким царем в российской истории был Иван Грозный, но Иван Грозный просто Иван Пигмей по сравнению с Иосифом Сталиным Его мало знают — а он был самым сильным, самым жестоким, самым худшим царем из тех, кого видела Россия. Вот почему его называли «Грозный». Но Сталин был в миллион раз грознее — более научно грозным, более технологически грозным. И не было возможности избежать его тисков.

Но это должно было случиться… В Индии я наблюдал индийскую революцию. Ганди знал, что если бы революция была основана на насилии, то ее судьба была бы такой же, как у других революций. Революционеры, придя к власти, доказывают, что они самые худшие правители, чем кто-либо еще. Поэтому Ганди старался сделать революцию без насилия; но он не знал о множестве других подводных камней. И помимо насилия была еще и власть.

Когда человек, никогда не знавший власти, к этой власти приходит, он меняется, он больше не прежний. Это как если бы нищий внезапно выиграл по лотерейному билету. Думаете, он прежний? Да, он выглядит по-прежнему, но он более не прежний человек.

Лев Толстой написал прекрасный рассказ. Один сапожник захотел разбогатеть — а кто не хочет? Сколько он еще мог продолжать делать обувь для других? Делая обувь, богатым не станешь, это более чем несомненно; он должен был найти какой- то быстрый способ. Поэтому он стал покупать лотерейные билеты… Каждый месяц он экономил немного денег, чтобы купить по крайней мере один билет.

Так продолжалось почти двадцать лет. Он даже забыл, зачем он их покупает; это стало привычкой, навязчивой идеей. Но в один прекрасный день к магазину бедного сапожника подъехал большой лимузин, и человек из лимузина наградил его