Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эдди поднял подбородок и обратился к моему отцу:
— Я не смогу изменить свою сущность.
— Ну и что? Я тоже не буду менять свою, и нам теперь ясно, что и Монро не смог изменить свою, — ответил папа. — Без сплетен все равно не обойтись, но ты — часть моей семьи, и это неизменно.
Мама протянула руку и пожала ладонь Эдди, молчаливо скрепляя их соглашение.
Есть одно китайское проклятие, которое, кажется, используется слишком часто: да живете вы во времена перемен! Так вот, теперь, с появлением в семейном доме Эдди и Мэриан, моей родне предстояло прожить некоторое время перемен. И я была рада, что Томми их не увидит.
Спустя несколько дней Эдди уехал в Калифорнию с мамой, папой и молодоженами. Несмотря на то что он уезжал, я не чувствовала, что он меня покидает. Он делал все, что мог для меня, Томми и себя. С этой точки зрения мы всегда будем лучшими партнерами.
Когда мы с Томми вернулись с железнодорожного вокзала, наш номер показался нам опустевшим. Томми уже скучал по Эдди, но я знала, что всегда буду самым важным человеком для сына. Вот только расставания еще не закончились.
Грейс собиралась в Майами, а Руби — в Лас-Вегас. Никогда еще я не слышала столько жарких речей в поддержку разных идей.
Руби убеждала меня поехать с ней:
— Так ты будешь ближе к Сан-Франциско и Лос-Анджелесу. Разве ты не хочешь, чтобы Томми виделся с Эдди и познакомился со своим родным отцом?
— Что? Неужели ты думаешь, что я вот так появлюсь на пороге Тима? Даже не думай! — положила я конец этому разговору.
Потом позвонил Эдди и повторил свое предложение перевезти меня в Лос-Анджелес. Тогда я смогла бы находится и достаточно и рядом с ним, и достаточно далеко, чтобы вести собственную жизнь.
— Мы всегда будем парой уточек-мандаринок, вечно нежной парочкой влюбленных. И я не хочу терять Томми.
Я пообещала ему, что, где бы я ни жила, я обязательно позабочусь о том, чтобы Эдди виделся с Томми по меньшей мере дважды в год.
Грейс тоже пыталась меня уговорить:
— Поедем со мной, и ты станешь первой миллионершей среди нас.
Я была нужна им всем, и у меня имелся шанс начать жизнь сначала. Я могла забыть все плохое, что сделала я и что сделали мне. Это означало, что я окончательно расстаюсь с Эдди, с Руби, с грустными воспоминаниями, обидами и завистью. Я больше не позволю прошлому определять мое будущее.
Я поеду в Майами с Грейс. Пока мне удавалось жить, не открывая своих глубочайших секретов, и на мгновение мне показалось, что поверить в мечты — значит, провести половину жизни во сне.
Грейс. Разговор, как в кино
Неделю спустя, когда мы заканчивали выступления по контракту с «Китайскими куколками», в клуб обратились из нового телевизионного шоу «Любимцы города». Ведущим этого шоу должен был стать Эд Салливан, который много писал о нас, с тех пор как мы приехали в Нью-Йорк.
— Ему нужен какой-нибудь азиатский номер, — объяснил Сэм Бернштейн, позвонив мне, чтобы обсудить это предложение.
— Я согласна! — чуть не крикнула я в трубку.
— Не сомневался, вот только речь идет о трио. Вы готовы поработать с Руби и Элен?
Элен очень обрадовалась, когда я рассказала ей о такой замечательной возможности.
— Это же может стать новым началом жизни! Эпохальным! Наконец-то, после стольких лет, мы будем выступать все вместе… и на телевидении! Ты только подумай, какие перспективы открываются!
Времени на подготовку у нас было мало. Элен никогда не была сильной чечеточницей, а Руби специализировалась на прогулках по сцене с шаром в руках. Элен позвонила Эдди, чтобы спросить его совета.
— Будьте теми девушками, которыми вы были всегда, — сказал он ей. — Будьте самими собой.
После того, как Элен передала нам его слова, у меня в голове возник образ.
— Мы поставим «Дай мне поиграть», — заявила я. — Мы можем изменить аранжировку, убрав оттуда кантри и оставив одни струнные. За основу возьмем танец, которому учили Элен тогда, на детской площадке, но в мягкой обуви. Если мы все сделаем просто, то у нас хватит дыхания на пение. Разумеется, мы должны танцевать идеально, чтобы мистер Салливан был доволен, но это может быть весело… и неожиданно.
Элен и Руби пришли в восторг.
— Как мы себя назовем? — спросила Руби.
— Ну как же? — со стеснением произнесла Элен. — «Сестры Свинг», как я и предлагала несколько лет назад у Сэма By.
Нам с Руби понравилось, и мы стали репетировать номер после обеда и давать по три шоу в «Китайских куколках» по вечерам. Прежде мы редко так уставали, но восторг и радостное ожидание придавали нам сил.
Так прошло несколько вечеров, в один из которых я выходила из клуба раньше обычного, надеясь на несколько минут покоя и тишины в отеле, пока не вернутся Руби, Элен и Томми. Я пробралась сквозь собравшихся возле служебного входа поклонников, отмахиваясь от их восторженной нелепицы, к которой уже привыкла, и увидела чуть в стороне от них болезненно худого мужчину в низко надвинутой шляпе, который стоял, опираясь на трость. Он был высок и широкоплеч, но при этом от его фигуры исходило ощущение какой-то хрупкости. Он смотрел прямо на меня. Это был Джо.
Рядом с ним стояла пожилая дама в удобных уличных туфлях и старомодном платье с наброшенным на плечи меховым палантином, края которого она теребила руками. Было заметно, что она волнуется.
С трудом сдерживая эмоции, я посмотрела сначала на его трость, потом снова ему в глаза, а затем подняла подбородок и решительно подошла к нему.
— Джо! — произнесла я коротко, но все же дружелюбно. — Какой сюрприз! Рада тебя видеть.
— Грейс! — Он выдохнул мое имя, как будто налил вина в бокал.
— Что ты тут делаешь? — спросила я доброжелательно.
— Мы с мамой приехали посмотреть Нью-Йоркский и Колумбийский университеты. Мне надо закончить образование, родители хотят, чтобы я переехал поближе к Чикаго…
— Мы приехали в Нью-Йорк, чтобы увидеться с вами, — перебила его женщина, которая, похоже, и была его матерью.
Я вдумалась в то, что она сказала, а потом спросила Джо самым жизнерадостным тоном:
— Как ты узнал, где меня искать?
— Ну, так это секрет Полишинеля, — ответил он.
И тогда я поняла, что он читал о Марио и обо всем остальном.
Собравшиеся
