– Вот именно! – Прогремел Визгликов. – Как он мог отличить! А если там бардак и всё валяется вперемешку, то какой с нас спрос.

– Вы себя-то сейчас слышите? – Спросила Глаша.

– Что тебе? – Одновременно крикнули Стас и Митрофанов.

– Карты одинаковые! – Сказала Глафира.

– Да таких сотни печатают! И что? – Сказал Визгликов и, посмотрев на значки на поверхности глянцевых листов, продолжил. – Но не у всех одинаковые пометки.

– Вот именно! Поэтому Серёжа и перепутал! – Проговорила Глаша.

– Что там за дело было и когда? – Нахмурился Визгликов, глядя на Митрофанова.

– Да, бабку в лесу завалили. Это было одиннадцать лет назад. – Следователь задумался. – Причина смерти, – он раскрыл дело, – удар тупым предметом, следов сексуально насилия не было. Ну, про грабёж ничего не скажу, при ней корзинка была, – он поводил глазами по строчкам, – а, и кошелёк с мелочью. Ну и карта эта недалеко валялась. Её или нет – было непонятно, но наши взяли.

– А двенадцать лет назад Толстиков встретился с Симпариным. – Проговорила Глафира. – А десять лет назад началась серия.

– Ну, карта, скорее всего, Толстикова. Но убийство женщины не подходит под нашу серию. Её как Кузякину убили. – Задумался Визгликов.

– Ну их же двое! – Сказала Глаша. – Оба служили! Симпарин говорил, что Толстиков сильно переживает, что пришлось оставить армию. А я вот сейчас думаю, не про себя ли он говорил. Если учесть, что одну жертву и двух пропавших девушек объединяет то, что они расстались с молодыми людьми, которые вернулись из армии. Точнее, у Ковриковой он только ушёл на службу, но тем не менее.

– Я ничего не понял? – Сказал Митрофанов. – Я карту могу забрать?

– Нет, – выдохнул Визгликов, – мы снимем с тебя тяжёлый груз висяка. Переоформляй дело к нам.

– Конечно, легко на чужом горбу выезжать! – Фыркнул Митрофанов и вышел, хлопнув дверью.

Но все присутствующие в кабинете были настолько заняты вновь открывшимися обстоятельствами, что даже не обратили внимание на праведный гнев коллеги.

– Нужно съездить к родственникам жертвы. – Резюмировал Визгликов. – Ну и будем выяснять, что они всё-таки искали. Пометки, что на той карте, что на остальных, одинаковые.

***

Кирилл уже второй день мотался с места на место, пытаясь понять, откуда же берёт начало жизненный путь Маргариты Веселовой. На первом адресе, где девушка была зарегистрирована, конечно, она не проживала и даже никогда не появлялась. Но зато он нашёл точку, откуда её можно было начать искать. Однако скоро его передвижения по городу стали напоминать заячьи следы на снегу, он передвигался от одного возможного места обитания Веселовой к другому и нигде ему не могли сказать точно, бывала она здесь или нет. И даже его перетряхивание интернета не дало нужных результатов.

Но наконец, удача сжалилась над молодым следователем и его настойчивостью. Он в сотый раз показывал в очередной квартире фотографию Маргариты, добытую в архиве паспортного стола, но объяснял, что она старше и теперь не блондинка с короткой стрижкой.

– Вы Ритку ищете, что ли? – Нахмурилась дородная женщина, стоящая в дверях в переднике поверх халата и с перекинутым через плечо полотенцем.

– Да! – Кирилл даже замер от неожиданности. – А вы её знаете?

– Ну, конечно! Эта жена моего сына. Правда, бывшая и гражданская. Они не регистрировались. – Женщина сделала шаг на площадку, достала из кармана халата мятую пачку с папиросами, чиркнула зажигалкой и глубоко затянулась едким дымом. – Ой, погодите, дверь в квартиру прикрою. А то затянет, кот опять чихать начнёт. – Она закрыла дверь и развернулась к Кириллу.

– А когда она с вашим сыном разошлась?

– Как он умер, так и разошлась. Два года назад.

– Простите. – Кирилл помолчал. – Но мне нужно всё о ней знать. Есть подозрения, что она удерживает ребёнка! Мы не можем её найти.

– Эта может. У Ритки был особый холодный блеск в глазах! Она как струна была. Расчётливая, жёсткая, при этом выглядела как подросток. Не знаю, что мой ребёнок в ней нашёл, но факт остаётся фактом. – Она помолчала. – И если бы его Бог по болезни не прибрал, то она бы его точно до могилы довела. И честно я не знаю, что она в нём нашла. Коля болезненный всегда был. Умный, конечно, сообразительный, но сердце больное. Жили они отдельно, на квартире бабушки.

– А сейчас эта квартира ваша? Она не может быть там? – У Кирилла появилась слабая надежда.

– Нет, я её продала в прошлом году. – Она вздохнула. – Я ему сразу говорила, не связывайся сынок с детдомовкой!

– А она из детского дома? – Спросил Кирилл.

– Да. Из Ленобласти. Очень не любила об этом говорить.

– Странно! Я все документы поднял, у меня нет записи об этом. А не знаете из какого? – Кирилл посмотрел на женщину.

– Да, конечно, знаю. Я всё про неё узнала. Съездила даже к директору детского дома. – Женщина помахала рукой, отгоняя папиросный дым. – Коля мой так в неё вцепился, что я поняла – это серьёзно! Хотя может, она ему пару лет жизни добавила. Такая вот любовь! – Уронила женщина слова. – Сейчас адрес принесу, но та директриса уже умерла, а новая вряд ли что-то знает. – Женщина открыла дверь. – да вы проходите, я вас чаем напою и расскажу всё. Кирилл зашёл в чисто прибранную кухню, присел за стол и возле него сразу материализовался кот, который стал пристально наблюдать за гостем.

– Коля, когда умер, я этого на кладбище подобрала. – Хозяйка квартиры кивнула на кота. – Слышу, вроде плачет кто-то. Прошлась – никого. А он за мусорным баком сидит и орёт. Мокрый, трясётся весь. Ну я его в тряпку завернула, в сумку положила, и с тех пор он у меня и живёт. – Женщина поставила на стол коробку с чайными пакетиками, плошку с печеньем и сахарницу. – А Рита попала в детский дом с рождения. Мать её на зоне родила и сразу отказалась. Ну вроде как хотела девочке жизни другой. Это мне Тамара Вячеславовна рассказывала. Она её из дома малютки забирала, там и поведали.

– А про родителей что-то можете сказать? Ну, про настоящих?

– Она Коле моему рассказывала, что отец у неё тоже сидел. Рита Колю любила. Всех вокруг ненавидела, меня терпела, слушала иногда. А Колю любила, – снова сбилась на историю о сыне женщина, – даже готовить училась. Так вот она ему как-то и рассказала, что нашла отца, а мать её так на зоне и умерла.

– А про отца что рассказывала?

– Не помню имени, но он с Ярославля, с деревни Иваново, что ли? – Нахмурилась женщина.

– Иваньково? – Спросил Кирилл у которого в один момент сложился в голове весь пазл.

– Точно!

– А отец её Кабанов Макар?

– По-моему, да.

– Я всё понял! Ну, точнее, хоть что-то стало ясно!

– То есть про деда тоже знаете? – Спросила женщина.