Люциан посмотрел на меня с мукой во взгляде, а потом уронил голову на грудь. В тот же миг десять тысяч пар глаз устремили взгляды в одну точку позади меня.

– Танатос, – разорвал безмолвие снежный голос. Он медленно произносил каждый слог, как будто давно не разговаривал. – Ты играешь в опасную игру.

Отец затрясся от внимания праймуса, которого сам же вызвал. Его глаза то и дело нервно метались в сторону, а дышал он так тяжело, словно его сжигали заживо.

Я не осмеливалась обернуться. Но я почувствовала, как старейший из ныне живущих праймусов подошел ближе.

– И ты явно не единственный.

Мое сердце инстинктивно пустилось вскачь, как у трусливого кролика. Жилистый мужчина шагнул в поле моего зрения – обветренная кожа обтягивала крепкие мышцы. На выступающих тазовых костях висели темные льняные брюки. Когда его древние глаза стального цвета встретились с моими, мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы не отшатнуться. Лицо Тимеона представляло собой дикую композицию из выразительных линий, острых краев и огрубевших складок. Подбородок был покрыт седой щетиной. Волосы он завязал на затылке. Не аккуратно, не изысканно, а просто практично. Старейший из старейшин нашел себе оболочку, которая была не моложе и не красивее, чем у остальных праймусов. Нет, он выбрал изношенное тело старика, дряхлого бродяги, на которого уже никто не обращал внимания. По крайней мере, пока не заглядывали в его бездонные глаза… как это только что сделала я. Тимеона не останавливали мои стены, он вскрыл мой разум, прочел мои чувства, воспоминания и мысли. Он расколол мою сущность на мелкие осколки и оставил меня посреди руин. У меня в глазах стояли слезы, когда его взгляд наконец-то переместился дальше и продолжил свое темное дело с Немидесом и Люцианом. Похоже, они воспринимали это так же, как мой отец и я.

– Однако ты, Танатос, единственный, кто отважился обременять меня подобными вещами, – произнес Тимеон. – Надеюсь, на это у тебя имеется достойное объяснение.

Отец взял себя в руки и по кусочкам собрал свою холодную маску. Но удалось ему это только потому, что старейший вновь перевел всё внимание на меня. Праймус неторопливо обошел меня по кругу. Он не отличался особенно высоким ростом, но из-за того, что не был по колено погружен в Тихий омут, возвышался надо мной на добрых полметра.

– Кража, – заявил на заднем плане мой отец. – Собственная дочь похитила у меня силы.

– После того, как ты украл ее душу, – веско изрек Тимеон. Внезапно он опустился передо мной на колени и скользнул рукой по моей ноге под воду. Я напряглась и дернулась в сторону, но Тимеон уже давно получил то, что хотел. Мой ациам. Мозолистыми пальцами он провел вдоль лезвия кинжала.

– Это всё, что должно оправдать бой, Танатос?

Отец ненавидяще взглянул на меня.

– Нет, – выдавил он. – У моей дочери отношения с брахионом. Это нарушает наши законы.

По рядам праймусов прокатилась волна негодования.

Люциан хотел наброситься на Танатоса. Рамадон его удержал. Верховный Совет повернул головы к Немидесу, который, в свою очередь, уставился на меня. А отец упивался хаосом, который устроил.

– Наши законы? – холодно переспросил Тимеон. Суматоха тут же улеглась, так как каждому хотелось услышать, что он скажет. – Они не твои и не мои, Танатос…

Старейшина мягко провел рукой по моим плечам. У меня сбилось дыхание. Я едва чувствовала это прикосновение, зато прекрасно чувствовала, что оно со мной делало. Моя экипировка охотника изменилась, обращаясь в гладкий, текучий материал без швов и бретелек – с открытой спиной. Я предчувствовала, что сейчас произойдет.

– Не говоря уже о том, что девушка не только вступила в отношения с брахионом, – продолжал он, – но и связалась. – Магический импульс развеял иллюзию у меня на спине. Иллюзию, которая должна была скрывать знак Люциана от глаз Лиги. Но даже если бы я не ощутила этот толчок магии всем своим телом, реакция тысяч сидящих здесь праймусов все равно говорила сама за себя. Удивление, неверие, возмущение, негодование, страх, злоба, гнев, ненависть…

– Из-за этого она лишится жизни! – завопил Дариус громче шумящих соплеменников. Как и ожидалось, его поддержали, и член Совета купался в этом одобрении. Как и мой отец. Мой взгляд метнулся к Люциану. Он в отчаянии смотрел на меня.

«Я не буду этого делать, малышка».

Поначалу я не поняла, что он имел в виду. А потом всё громче стали раздаваться выкрики, которые требовали одного и того же: «Она должна умереть от его руки» и: «Он должен ее убить».

Я не верила своим ушам. Мы раскрыли перед Лигой самого ужасного предателя последнего столетия, а она плевать на него хотела. Они были озабочены лишь тем, чтобы уничтожить нашу любовь?

Тимеон вскинул сухощавую руку. Через несколько секунд его энергия проникла в каждый уголок Критериона, взывая к тишине. Его серо-стальные глаза опасно сверкнули.

– Теперь я вспомнил, почему стал отшельником, – сухо проговорил он. – Вы не отличаетесь от Танатоса. Вы жаждете власти, не зная, чего она будет вам стоить.

Затем он посмотрел на меня. И я опять почувствовала себя беспомощной в его власти.

– Вызов Танатоса услышан и принят.

Он перехватил мой ациам за лезвие и протянул его мне рукоятью вперед.

– Судьба решит, кто покинет Критерион живым. Да будет мудр ее выбор.

Я была совершенно сбита с толку – равно как и все остальные на арене. Только что все казалось потерянным, и вдруг это? Притом что Тимеон знал все мои мысли до единой, каждую деталь моих планов…

Его зловещие глаза, в которых светилась вечность, сосредоточились на мне. В них не было ни дружелюбия, ни злости, ни осуждения, одно лишь древнее могущество.

«Воспользуйся этим», – услышала я его голос у себя в голове.

Я наблюдала, как моя рука взяла ациам. И как только я коснулась металла, все вокруг ускорилось. Рамадон и Люциан бесследно исчезли из Тихого омута. Я оглянулась, пытаясь отыскать их глазами. Куда бы ни падал мой взгляд, в рядах праймусов черное сменялось красным. В то же время по моей коже разлилось теплое покалывание. Алые рукава сплелись вокруг моих рук, а туго затянутые ботинки не давали брюкам слишком замедлять мои движения в воде. Я увидела спину Тимеона, когда он удалялся к краю арены. У него на позвоночнике красовалась звезда из восьми треугольников, соединенных несколькими кольцами. Я продолжила поиски Люциана, но вместо него обнаружила пару бирюзовых глаз над мрачной улыбкой. Бел. Он кивнул мне. На меня нахлынуло облегчение. Лиззи в безопасности. А потом я нашла Люциана. Он что-то крикнул, и я машинально отреагировала. Упала на колени. Клинок Танатоса просвистел в каком-то сантиметре от моей головы. Я развернулась, но в воде, доходящей до колена, была недостаточно быстра. Танатос отразил мой ответный выпад и ударил меня в бок.

Сила его удара отшвырнула меня на громоздкий бортик арены. Я отскочила от него и упала в воду. В ушах звенело.