«Затевает что-то недоброе», – думала она по пути домой. Она все еще помнила ту ночь, когда Роу привел ее в мастерскую Дженны и показал ожерелье Тира. Но с тех пор прошли годы, и теперь он, наверняка, мастерит там что-то новенькое. Кэти решила, что ей нужно все об этом разузнать.

На следующий день она засела в засаде у мастерской, спрятавшись за мельницей Эллен Уайкрофт. Роу вышел оттуда, направившись читать очередную вечернюю проповедь, но Кэти пришлось прождать еще час, до ужина, пока Дженна Карвер тоже не покинула мастерскую. Солнце уже село; год неудержимо катился от осени к зиме. В пятницу вечером в Городе будет праздник Осени, последний перед долгой зимой, до того, как придет время все убирать и готовиться к снегу. Кэти любила такие праздники, когда была поменьше, но с каждым годом со смерти Уильяма Тира они становились все более унылыми, веселье – все более натянутым, и все следили друг за другом с подозрением, выискивая признаки слабости. Но Джонатан не мог пропустить праздник, а значит и ей придется идти. Три дня подряд Кэти почти не выпускала его из вида. Сейчас с ним были Вирджиния и Гэвин, обедали вместе, но даже такое сочетание не казалось ей достаточно надежным. Кэти хотелось собственными глазами убедиться, что Джонатан в безопасности.

Передняя дверь мастерской Дженны была заперта. Оглядев улицу, Кэти никого не заметила. За годы, что прошли с тех пор, как они с Роу приходили сюда, в Дальнем тупике появились несколько домов, но сейчас их владельцы обедали, и все двери были закрыты. Половина фонарей на улице не горела. Кэти было слышно, как через несколько улиц отсюда лает собака, отрывистый лай звучал снова и снова. Никто не потрудился ее успокоить; все внимание и чуткость, которыми было отмечено детство Кэти, давно канули в прошлое.

Убедившись, что улица пуста, она вытащила нож и нагнулась к замку. Мелькнула мысль, что Уильям Тир не одобрил бы взлом замка в городе, который строился на принципах уважения к частной жизни. А затем она поняла, что это чушь; именно Тир научил их вскрывать замки. Вскрывать замки, строить баррикады, владеть ножом, драться в рукопашную, вести допрос с пристрастием… Тир научил их всему этому. Когда-то единственным запирающимся зданием была библиотека, но и она запиралась лишь на ночь, когда мисс Зив уходила домой. Но с тех пор, как умер Тир, люди научились запирать двери и даже устанавливать по несколько замков. По большей части это были грубые самодельные засовы и цепочки, но замок на двери мастерской Дженны был настоящим, металлическим, отпирающимся ключом.

«Тайная полиция, – шепнул голос Роу в ее голове. – Тайная полиция, подчиняющаяся только Джонатану».

Нож выскользнул из ее руки. Кэти выругалась, откинула упавшую на глаза прядь волос и начала сначала. Потребовалось не более пяти минут, чтобы замок сдался и дверь распахнулась. Дженне отлично удавалась работа по металлу, но слесарем она была никудышным; Тир бы не одобрил.

Кэти пробралась в сумрачное помещение и прикрыла за собой дверь. Чиркнув спичкой о коробок, она зажгла лампу, замеченную на ближайшем верстаке. Свет от нее был слабым и тусклым, но его хватало, чтобы оглядеться. Пошарив по верстаку, она нашла небольшой деревянный клин и сунула его под дверь. Если бы Дженна – или хуже того, Роу – внезапно вернулись, она успела бы выбить заднее окно и скрыться.

Она не была здесь с той самой ночи, пять лет назад, но быстрый осмотр показал, что здесь почти ничего не изменилось. Верстак и столы по-прежнему были завалены неоконченными работами. Дженна могла изготовить украшения с нуля, но зарабатывала она еще и починкой тех, что люди привезли с собой при Переходе. Кэти подняла лампу повыше и двинулась к длинному столу, который служил верстаком Роу. Она заметила несколько кусочков серебра, но ни одного сапфира. Тот ящик, в котором когда-то хранился сапфир Тира, был пуст, если не считать небольшого скребка.

«Давным-давно нужно было начать следить за ним, – сердито подумала Кэти. – Сколько всего ему сошло с рук под покровом темноты? Сколько всего он натворил, пока мы игрались с ножами?»

Но другой голос у нее в голове спросил, хотела бы она сама жить в таком городе, где каждый житель находится под постоянным наблюдением во имя безопасности. Тир как-то говорил об этом, так? Да, говорил, когда Лир спросил о долге правительства обеспечивать безопасность своих граждан. Кэти прикрыла глаза и внезапно перенеслась в тот момент: в гостиную Тиров, где собрались они, пятнадцати – шестнадцатилетние, где пылал камин и в воздухе висел вопрос Лира.

– В таких случаях, Лир, безопасность – иллюзия, – сказал Тир. – Недовольство среди населения может разрушить даже самое безопасное государство. Но даже если безопасность можно обеспечить силой, спроси себя, Лир, насколько она важна? Стоит ли она того, чтобы постепенно отказаться от всех принципов, на которых строится свободное общество? И какую страну ты получишь в итоге?

Кэти задержала дыхание. Она водила рукой по верстаку Роу почти бездумно, уже смирившись с мыслью, что даже если здесь что-то спрятано, ей этого не найти. Но тут подушечки пальцев нащупали ряд выпуклостей, не шершавых, а зашкуренных, слишком симметричных для обычных сучков. Поднеся лампу ближе, она попыталась рассмотреть, что же это, и заметила какую-то щель, словно от неплотно пригнанной крышки. Сначала в ход пошли ногти, затем – лезвие ножа, но ничего не вышло; подцепить край не удалось. Кэти на мгновение задумалась, а затем коснулась пальцами выпуклостей и надавила на них. С тихим, металлическим звяк часть стола откинулась вверх, открывая тайник. Внутри оказалась отполированная до блеска шкатулка темно-красного дерева.

«Вишня», – подумала Кэти. В городе не росли вишневые деревья, но Мартин Карчма обнаружил несколько во время исследований берега реки; их древесина высоко ценилась в Городе, и даже за ветки плотники готовы были дать хорошую цену. Но для того, чтобы получилось столько цельной древесины, пришлось бы срубить все дерево. Кому нужны были лишние неудобства?

Она вытащила шкатулку из тайника. Та была так гладко отполирована, что поверхность наощупь походила на металл. На ней была защелка, но, к счастью, без замка. Кэти сдвинула защелку, откинула крышку и шумно выдохнула.

В шкатулке лежала корона. Похоже, она была отлита из цельного серебра и украшена ярко-голубыми камнями, удивительно похожими на сапфир Уильяма Тира. Она была настоящим произведением искусства; Кэти поднесла ее к свету, с восхищением разглядывая работу, но ее мозг, не переставая работал, уже покинув пределы мастерской Дженны.

Зачем Роу было изготавливать ее, да еще и в тайне? Зачем ему корона?

«Не будь тупицей», – шепнул мозг. – Есть лишь один ответ на этот вопрос.

Шпингалет на двери громыхнул. Кэти чуть не выронила шкатулку, но тут же крепко прижала ее к груди. Ручка повернулась, но клин, который она сунула под дверь, не поддался.

Кто-то постучал.

Кэти тихонько поставила шкатулку на верстак и прокралась к двери, на ходу вытаскивая нож из ножен. Возможно, свет просачивался в щель под дверью, но это было не страшно; Дженна вполне могла оставить зажженную лампу, отправившись домой перекусить. Кэти прислонилась к двери, крепко прижав к ней ухо. Она ничего не услышала, но чувствовала, что посетитель еще не ушел.