Она нашла миссис Финн в гостиной, в кресле-качалке перед камином. В доме было холодно, но камин не был разожжен, и это встревожило Кэти, хоть она и не могла сказать, почему. Миссис Финн едва подняла взгляд, когда Кэти вошла в комнату.

– Убирайся, подстилка Тира.

Кэти замерла, оглушенная. Ей никогда не нравилась мать Роу, но они не ссорились; на самом деле, Кэти скрывала свое презрение к этой женщине намного лучше, чем Роу. Но сейчас в тоне миссис Финн было столько же яда, сколько в словах.

– Где он?

– Теперь он главный, – продолжила миссис Финн. – Нам больше не придется терпеть всю вашу шайку.

– И что это за шайка? – спросила Кэти, оглядывая комнату. Роу здесь не было, как и каких-либо подсказок. Кэти задумалась, не придется ли ей выбивать сведения из его матери. Сможет ли она вообще это сделать? Скорее всего, нет, но с каждым словом, вылетевшим из ядовитого рта этой женщины, эта идея становилась все более привлекательной. Мама была мертва – мозг Кэти отбросил эту мысль, задвинув ее подальше – а эта ужасная женщина жива, и по-прежнему пытается оправдать своего сыночка, даже теперь.

– Да все вы, – прорычала миссис Финн, – те, кто считает себя лучше нас. Те, кто не обращает внимания на моего умного, храброго мальчика из-за того жалкого сосунка. Все эти книги, они ведь так и не помогли вам, да? Мой мальчик имеет вес в этом городе.

– Так вы тоже завидуете Джонатану, – заметила Кэти, крутя нож в пальцах. – Как и Роу.

– Джонатан Тир – подделка! – отрезала миссис Финн. – Ему далеко до отца, и стоит ли этому удивляться? Его шлюха-мать все испортила!

Кэти судорожно вздохнула. Все, что она сейчас могла вспомнить о матери Джонатана – это портрет, который висел на стене в гостиной Тиров: Лили, в ее руках лук, на лице блаженная улыбка, и волосы, украшенные цветами, струятся по спине. Кэти, несмотря на то, что уже натыкалась на него в книгах, ни разу за всю жизнь не слышала, чтобы слово шлюха произносили вслух, и от ненависти, с которой оно прозвучало, ее бросило в дрожь.

– Ты когда-то была другом Роу, девочка. Я это помню, и он – тоже. Но стоило им поманить тебя пальцем, и ты бросила его.

– Где Джонатан? – спросила Кэти. Тут она задумалась, почему ее не забрали вместе с Джонатаном, но ответ нашелся быстро: Роу хотел вернуть корону и надеялся, что Кэти приведет его к ней. Она не понимала того мира, в котором жили Роу и оба Тира, мира магии и невидимых сил, но она знала, что эта корона может принести одни беды, и решила ни за что больше не приближаться к ней снова. Пусть гниет в земле вечно.

Миссис Финн ядовито улыбнулась.

– Ты больше не нужна моему мальчику. У него есть свои собственные силы. Уильям Тир теперь не сможет его обидеть.

Кэти прищурилась, пытаясь понять, в чем смысл последнего предложения. Насколько она знала, Тир никогда не уделял Роу ни малейшего внимания; более того, именно отсутствие внимания, чувство, что его никогда не ценили по достоинству, было главной проблемой Роу. Он всегда считал, что достоин большего. Но Уильям Тир никогда не ругал, но и не хвалил Роу, даже когда было за что, даже когда следовало бы, принимая во внимание ум Роу и его находчивость. Тир так успешно его игнорировал, что, похоже, это было преднамеренно… и тут страшное подозрение зародилось в мозгу Кэти. Она уставилась на миссис Финн, пытаясь переключить мысли на другое, не желая знать ответ на этот вопрос, не желая знать…

– Я читала все утро, – заявила миссис Финн. Она потянулась к столу, и Кэти отпрыгнула, решив в очередном приступе паранойи, что у миссис Финн тоже может быть нож. Но мисс Финн вытащила обычную книгу, в кожаном переплете с позолоченным крестом на обложке.

– Ты знаешь историю Каина, дитя?

– Каина? – растерянно переспросила Кэти. Она читала Библию, чтобы понимать, о чем вещает Роу со своей кафедры. Но сейчас это имя ей ни о чем не говорило.

– Каина. Нелюбимого сына, забытого и обойденного безо всякой вины с его стороны. По Божьей воле. – Миссис Финн снова улыбнулась, но на этот раз ее улыбка была не ядовитой, а пугающей, словно она смогла увидеть свою собственную смерть. – Я читала о Каине и Авеле много раз. В нашем городе тоже был бог, несправедливый и продажный, но теперь его нет. И теперь мой сын займет свое законное место.

– Ваш муж…

– Мой муж умер за четыре года до Перехода! – отрезала миссис Финн. – Мы отправились сюда, чтобы построить лучший мир, и с чего он начал? Выбрал ее! Еще до того, как причалил первый корабль, все уже знали! – Миссис Финн сжала подлокотники кресла, переходя на крик. – Я была на четвертом месяце беременности, а он бросил меня ради американки!

Кэти отступила, едва сдержавшись, чтобы не зажать уши руками. Миссис Финн никогда не выдаст Роу. Но если Кэти останется здесь, она продолжит рассказывать, а Кэти не хотела больше ее слушать. Она подумала о той девочке, какой она была когда-то, сидящей на скамье рядом с Уильямом Тиром под лучами заходящего солнца. Если бы она тогда все это знала, согласилась бы на его предложение?

– Я знаю Библию, – пробормотала миссис Финн с мрачным удовлетворением. – Мы, в этом доме, божьи люди. Каин восстал.

Кэти открыла рот, чтобы что-то сказать, сама не зная что – может, о том, что Каин и все его потомки были прокляты навечно из-за одного его неисправимого деяния – но прежде, чем смогла вымолвить хоть слово, почувствовала, как встают дыбом волоски на коже. Она развернулась и увидела позади Гэвина, чей кулак уже летел к ней. Удар отбросил ее в сторону, приложив головой об стену. А затем ей все стало безразлично… и Уильям Тир, и мама, и Джонатан, все.

* * *

Очнувшись, Кэти почувствовала, что замерзает. Похоже, она попала в комнату, заполненную тьмой, где не осталось места ни для света, ни для чего другого. На нее обрушились запахи, и мгновение спустя она поняла, что чует гниль: сырость и разложение были повсюду вокруг нее. Она вытянула руку и нащупала рядом с собой чье-то теплое тело.

– Кэти.

– Джонатан, – выдохнула она, и на секунду ее накрыло такое всепоглощающее облегчение, что их заключение показалось чем-то незначительным. Джонатан не любил обниматься, но Кэти было все равно; она притянула его к себе, обняв изо всех сил. Мама умерла, вспомнила она внезапно, и Вирджиния тоже. Они все были мертвы: Тир, Лили, тетя Мэдди. Остались лишь они с Джонатаном.

– Ты ранен? – спросила она.

– Пока нет.

От такого ответа ее бросило в дрожь, но она не стала заострять на этом внимание. Выпустив Джонатана из объятий, она стала ощупывать все вокруг себя. Каменные полы, каменные стены, покрытые тонким слоем чего-то скользкого и влажного, вроде мха. Какой-то подвал. Подвалы были у всех, но дома в Городе строили не из камня, а из дерева. Над ее головой где-то далеко раздавались звуки, которые Кэти сперва приняла за вой ветра, но почти сразу поняла, что для этого они слишком мелодичны.

– Пение, – пробормотала она, а затем добавила: – Мы под церковью.