– О, привет. Видел вас в зале. Что скажете?

– О вашей песне? Ну не знаю, песня как песня. У меня есть один… знакомый, который мог бы подписаться под каждым ее словом, но мне такие темы не слишком интересны, если честно.

– Ну это ничего. Мне нравится, что все они там стоят и слушают, даже когда меня нет.

– И что, все ваши фанаты в курсе, что остальные участники группы – это иллюзия?

– Вообще-то нет, да и вы не должны бы знать. Все дело в грамотном общении с прессой, выдержке имиджа и подходящем освещении.

Он достал из кармана сигарету, похлопал себя по карманам и нахмурился.

– Вы, случаем, не курите?

– Вот, держите.

Я протянул ему зажигалку Питера. Он закурил, глубоко затянулся и с довольным выражением лица выпустил дым через нос. Затем с любопытством посмотрел на зажигалку и вернул ее мне.

– Забавно, точно такую же пару дней назад потерял.

– Если хотите, могу подарить вам эту. У меня есть другая.

На его лице на секунду мелькнуло что-то вроде испуга.

– Нет-нет, спасибо. У меня тоже есть еще несколько в сумке и куртке.

Я бросил на него долгий задумчивый взгляд, который он с легкостью проигнорировал.

– Так зачем вам этот цирк с иллюзиями?

– А зачем мне настоящая группа? Я записываю всю музыку сам, на концертах просто включаю запись, а сам пою. Это намного проще, чем иметь дело с реальными людьми, да и выручку не нужно ни с кем делить.

– Однажды вы додумаетесь и вместо себя выпускать голограмму, сидя дома и управляя всем дистанционно.

– Ага, я уже думал об этом. Но мне хочется именно выступать перед людьми – перед любыми людьми. Я люблю внимание и люблю выражать эмоции на сцене. Я люблю драму. Думаю, вы меня понимаете.

– О чем это вы?

Он встряхнул своей обезьяньей прической и хитро улыбнулся, зажав сигарету в зубах.

– О, вы меня понимаете. Разве вы – не точно такая же часть той же самой драмы, что и я? Давайте пять!

Я оставил его ладонь без внимания, лишь развернулся и быстрым шагом пошел прочь. Какая-то мысль, какая-то догадка мелькнула в мозгу, и я пытался поймать ее, полностью сосредоточившись на том, чего это касалось. Я шел с закрытыми глазами и был так сосредоточен, что даже не заметил, как сел в вагон метро.

И вдруг, когда поезд немного тряхнуло на каком-то повороте в тоннеле, я поймал эту мысль.

И тут же понял, что все очень плохо. Бывают такие моменты, когда ты скорее предпочтешь забыть о том, что только что пришло в голову, чем и дальше знать это. Мое новоприобретенное знание было как раз из этого разряда. Я так и сидел, не открывая глаз, и думал, что делать. В таких ситуациях лучше не подавать виду, что ты что-то понял, иначе с тобой очень быстро может случится много плохих вещей. Но даже с закрытыми глазами я чувствовал какое-то пристальное внимание, направленное на меня, и когда все же решился взглянуть вокруг, увидел, что в вагоне полно людей, и все они смотрят на меня с холодной враждебностью. Теперь, когда я знал, что они такое, мне ужасно хотелось убраться отсюда, но я уже не мог – мои силы словно исчезли, и я превратился в человека – наверное, единственного человека в этом мире.

Лишь один из них не пялился. Это был невысокий парень лет двадцати, прячущий в воротнике пуховика напряженную улыбку человека, вынужденного сделать что-то неприятное. Он уткнул взгляд в телефон, старательно шаря по экрану глазами и пролистывая полотно какого-то текста, словно пытаясь найти там выход, что-то, что могло бы избавить его от необходимости совершить плохой поступок. Очевидно, не найдя ничего подобного, он поднял глаза, и я прочел в его взгляде молчаливое сожаление.

Но, к счастью, как раз в этот момент поезд остановился на станции, двери открылись, и я, вскочив со своего места, выбежал из вагона и бежал до самого выхода из метро, не оглядываясь ни назад, ни по сторонам. Только оказавшись на улице, я позволил себе остановиться и перевести дух. Вдруг в кармане что-то зашевелилось. Я сунул туда руку и сразу же отдернул ее с коротким вскриком – что-то ужалило меня в палец. Глянув на ладонь, я не поверил своим глазам – на пальце висела зажигалка Питера. Но с каждой секундой она все больше переставала быть зажигалкой, превращаясь в какое-то отвратительное крупное насекомое. Я чувствовал, как оно пьет кровь из пальца, и это будто придает ему сил. Попытался стряхнуть тварь, но ничего не вышло, не удалось даже оторвать ее другой рукой. Я был очень напуган и уже было подумал о том, чтобы отрезать палец вместе с этой штукой, но не успел – в глазах вдруг потемнело, и я, потеряв сознание, рухнул на снег.

Очнулся на каком-то холодном камне. Осмотревшись, я понял, что лежу на алтаре, а вокруг все напоминает какой-то средневековый склеп. Сил подняться не было, так что я пока просто лежал и смотрел по сторонам.

Еще немного затуманенным взглядом я видел, как ко мне подходит нечто с крыльями за спиной. Лица я не видел, зато мое собственное лицо два раза дернулось от оплеух – видимо, так меня старались привести в чувство. Крылатый отошел от алтаря и направился куда-то в сторону. С трудом повернув голову, я сумел рассмотреть, что он подошел к семи стоящим в ряд крестам, на которых висели семь существ, напоминающих то, как принято изображать ангелов. Он пощекотал одного из них ножом изнутри разорванного бока, и склеп заполнил стон боли. Я отвернулся.

Впереди, в метрах десяти от моей лежанки, был огромный каменный стол, за которым стоял тот, кого я сразу узнал. Мой знакомый из подворотни вскинул голову и, заметив, что я уже очнулся, приветливо улыбнулся мне.

– Добрый вечер! Добро пожаловать в мою скромную обитель, и прошу прощения, что был несколько бесцеремонен. Я обещал сыну, что познакомлю его со своим начальством.

Дьявол махнул рукой в сторону крылатого существа, все еще пытавшего распятых ангелов.

– У нас тут вообще интересная компания. Не хватает только троих. Один… кхе-кхе… не смог явиться из-за проблем со здоровьем, а еще двое даже не захотели получить приглашения. Но это ничего, ведь именно ты – гвоздь программы. Хотя предполагалось, что мы все встретимся там, где ты уже было решил ожидать Питера, но так некстати зашел по пути на этот дурацкий концерт. Господи, ну что за идиоту могло взбрести в голову давать концерт в черт знает сколько часов ночи?!

Я покачал головой. Судьба моя была примерно ясна, но у меня еще оставалось несколько вопросов напоследок.

– Так чего же ты хочешь этим добиться? Я уже понял, что именно ты собираешься сделать, но зачем? Для тебя ведь ничего не изменится.

– А кто сказал, что я ради себя стараюсь? Я альтруист. Хлопочу за других. Как пчелка, не покладая лапок, тружусь ради всеобщего блага – им ведь, как-никак, вымощена моя приусадебная дорожка. Да и вообще – мне не очень-то нравится твоя концепция. Она слишком перегружена, и из-за этого система дает сбои, один из которых мы могли недавно наблюдать. Я же все исправлю.