— Что ты посоветуешь?

— Ты не послушаешь.

— А ты попробуй.

— Стань королем. Разве ты не этого хочешь? — хриплое карканье Овода превратило вопрос в констатацию факта.

— Да. — Радгар слишком устал, чтобы врать. — Но это невозможно. Это все иллюзия, Овод, — на путь от книхта до коронации отцу потребовалось шесть лет, а ведь он был самым молодым королем Бельмарка за последние сто с лишним лет.

— Тогда беги. Укройся — в Шивиале, Тергии или где-нибудь еще.

Бежать? Некоторое время Радгар ехал молча, пытаясь думать о немыслимом.

— Не могу. Эйлвин, Леофрик, все другие, кто мне помогал… Сюневульф их убьет.

— Наверняка. Тогда укройся у кого-нибудь из дружески расположенных эрлов.

— Это означает гражданскую войну!

Овод уставился на него покрасневшими глазами.

— Да. Потому я и сказал, что ты должен стать королем. В любом другом случае нас ожидает смерть.

Убить короля нелегко. Убивать легко королю. Посылаешь щенка на фейринг с Гольдстаном и Роферкрефтом и можешь писать приглашения на похороны.

— Ты ведь знаешь, что случится, если ты вернешься, — добавил Овод через минуту. — Ты не можешь бежать и не можешь прятаться. Тебе придется идти дальше.

Вот только идти было некуда.

Ко времени, когда они добрались до возделываемых земель, погода поменялась: ветер сменился на северо-западный. Над землей колыхалась дымка из пепла, продолжавшего лезть в глаза и скрипеть на зубах. На пастбищах тревожно ревел скот. Копавшие ямы или сажавшие овощи фралли казались белыми призраками.

Дорога расширилась, и Овод снова пристроился рядом с Радгаром.

— Ну что, придумал что-нибудь? — Он выглядел полумертвым. Клинки, потерявшие своих подопечных, часто сходят с ума, превращаясь в берсерков. Что будет с Клинком, который не видит выхода? Сколько еще вынесет Овод?

— Скажи, дружище, ты веришь тому, что сказал призрак?

Клинок нахмурился.

— Не всему. Мне кажется, он пытался выгородить Амброза.

Вскоре после этого навстречу им из города выехала группа всадников. Овод выехал вперед перехватить их, но во главе встречавших ехал Леофрик, так что самоубийственных подвигов не потребовалось. Фейн остановил коня, поджидая Радгара; все лицо его выражало крайнюю степень неодобрения.

— Так ты еще жив? — Он повернул коня, пристроившись справа от Радгара, в то время как Эйлвин с остальными держались позади. Если возвращение ателинга в город и невозможно было сохранить в тайне, его, похоже, решили превратить в выражение поддержки.

Радгар нашел в себе силы улыбнуться.

— Не более того.

— Что ты узнал?

— Что невозможно надежно охранять дверь, когда предатель в доме открывает окно со двора.

На морщинистом лице фейна мелькнула улыбка облегчения, но он тут же подавил ее.

— Хильфвер еще там? Я слышал, все ушли из Веаргахлейва.

— Он там один и намерен там умереть. Он призвал дух Гесте, и тот подтвердил наши предположения, но я не знаю, можно ли ему верить во всем. Гесте убил моего отца и утверждает, что сделал это в сговоре с Сюневульфом — но, возможно, он лжет!

— Насчет этого не переживай, — буркнул Леофрик. — Если он не замешан в этом убийстве, так уж в уйме других — наверняка. Судя по твоему виду, тебе нужно отмокнуть в дворцовой бане, переодеться, выпить чашку бульона и поспать, сколько успеешь, до полудня. Тебе нужно присутствовать на мууте.

— Я не фейн. Роферкрефт выставит меня вон.

Голубой глаз угрожающе сверкнул.

— Пусть попробует.

Радгар благодарно улыбнулся.

— Пару секунд в горячей воде, и я усну. Отнесите меня в зал и растолкайте, если будет что-нибудь интересное.

— Там может быть очень даже интересно. — Леофрик только что не облизывался. — По меньшей мере трое кандидатов пытаются заручиться поддержкой для вызова. Шансов нет у всех троих. Вот тут-то мы и выдвинем тебя.

— Но я пока даже не книхт.

— О, с этим мы что-нибудь придумаем. Как говорил папа, драться Леофрик умел.

— А ну вытаскивай свою ленивую тушу из постели, — уже в третий раз громко повторил Эйлвин. — Или хочешь, чтобы я вылил это на тебя?

Радгар с трудом разлепил один глаз. Простыни кололи кожу, в воздухе стоял сильный серный запах… Муут собирается в полдень… О духи! Он открыл оба глаза.

— Пей это сам, переросток! — совершив над собой отчаянное усилие, он сумел-таки сесть и взять кружку хвойного пива, которую протягивал ему Эйлвин. Сделав глоток пряного напитка, он заметил разложенный на постели дорогой наряд и какие-то блестящие штуковины на стуле. Фейн Леофрик собирался представлять своего протеже во всем блеске.

— Давай быстрее! У нас неприятность. — Лучшее, что можно было сказать про лицо Эйлвина, — это что оно абсолютно честное. Сын Леофрика не относился к витам. Верно, он был трудолюбив, весел, вынослив, верен до самопожертвования, но с мозгами у него было туговато. Это искупалось физической крепостью. Даже до того, как он смог позволить себе заговоренные заклятием мускулы, он был здоровяк, каких не так уж много; вот только ни один, даже самый лучший заклинатель в мире не мог добавить ему мозгов, а если бы и смог, Эйлвин все равно не знал бы, что с ними делать. Подобно своему отцу он отличался верностью — верностью до гроба. Мнения его спрашивали только из вежливости.

— Что еще за неприятность? — Радгар откинул одеяла и вздрогнул от холода. Вся комната вокруг него дрожала. Красивые побрякушки подпрыгивали на стуле, а ремни кровати поскрипывали. Квиснолль продолжал возмущаться.

— Твой фейн, Оффольд.

— Что с ним?

— Он уехал.

— Куда уехал? Клинки никогда не бросают своих подопечных. — Радгар натянул штаны и чулки. Теперь он слышал, как по крыше барабанит дождь.

— Я думаю, он хочет убить Вульфвера.

— Что? А ну, рассказывай! — Двигаясь заметно быстрее, Радгар натянул пару шерстяных штанов и встал, бросив длинные подвязки Эйлвину. Вся одежда была дороже некуда, просто королевская. Побрякушки на стуле оказались на поверку наплечной брошью размером со здоровый Эйлвинов кулак и пряжкой для пояса почти такой же величины, сияющими золотом и багрово-алыми рубинами.

Эйлвин нагнулся, чтобы завязать подвязки.

— Он все время сидел здесь, за дверью, Радгар. Охранял тебя.

— Да. — Теперь рубаха. Извлекать эту историю из Эйлвина придется постепенно.