– Ты помнишь какие-нибудь слова, которым он тебя научил? – спросила она.

Квентин сдвинул брови, задумался.

– Парусник – это дун. Парус – дхуфнай. Стол – мииска. Девушка – габар. Красивый – курукс. Слов было… много.

Она покачала головой, пораженная его способностью к языкам.

– Зачем он тебя этому учил?

– Я его попросил, – ответил Квентин. – Он к нам хорошо относился… до того как появились военные. Разрешал слушать музыку… и принимать душ. – Он остановил взгляд на Поле. – Мы можем спуститься вниз?

– Я готов, если ты готов, – ответил переговорщик, доставая из кармана цифровой диктофон.

– Мы с Фредди идем с вами, – заявил Хьюитт. – Нам нужно записать разговор.

– Вы не против, если я останусь наверху? – спросила Ванесса, с тревогой подумав о том, что придется войти в помещение, в котором умер Дэниел. Она знала, что ФБР вычистило яхту и убрало все следы перестрелки, но не хотела кормить демонов в своем воображении.

Квентин пожал плечами, а Пол бросил на нее взгляд, говоривший: «Я о нем позабочусь».

– Можно мне посидеть с вами, Ванесса? – спросила Ариадна, подходя к ней.

Ванесса кивнула. Девушка обладала поистине сверхъестественным чутьем на то, что нужно людям. Она взяла руку Ариадны и с благодарностью ее пожала.

Переговорщик открыл люк и заглянул внутрь яхты.

– Одну минуту, – сказал он и вошел в каюту, отодвинув занавески с иллюминаторов.

Потом он высунул голову и помог Квентину спуститься по ступенькам. Ванесса затаила дыхание, чувствуя, что он идет в психологическую ловушку. Но Квентин спокойно прошел за Полом мимо камбуза в обеденную кабинку. Она видела их тела, но не могла рассмотреть лица.

Когда агенты Хьюитт и Мэтисон устроились напротив них, Квентин снова заговорил:

– Здесь мы сидели почти все время… После того как появились военные. – Голос его звучал тише, чем прежде, но все еще был слышен Ванессе. – Здесь мы… спали по ночам.

– Ты помнишь еще что-нибудь о дне до того, как появился «Геттисберг»? – спросил Пол. – Происходило что-нибудь значительное?

Последовало долгое молчание, потом Квентин произнес:

– Был спор… о еде. Мас решил, что мы ее отравили…. потому что у Османа начался понос… когда он поел печенья с арахисовым маслом. Мас направил на нас автомат. Афиарех сказал ему, что у Османа… аллергия на арахис.

– Расскажи еще про Маса, – сказал Пол. – Каким он был?

Квентин ответил еще медленнее:

– К нам он хуже относился… чем Афиарех. Он не говорил по-английски. У него был шрам… на щеке. Он дружил с Османом. Но Афиарех ему не нравился.

– Что значит «не нравился»?

– Я помню, как они спорили, – сказал Квентин. – Не знаю… о чем.

– Это было до или после переговоров о выкупе?

Вопрос поставил Квентина в тупик.

– Кажется, это было… когда самолеты были в воздухе. Я не уверен.

– Вы знали, что «Возрождение» изменило курс посреди ночи? Это произошло вскоре после того, как Афиарех связался с вашими родственниками.

– Мы изменили курс? – удивился Квентин.

– Когда появился «Геттисберг», яхта шла к центральному Сомали, – пояснил Пол. – После изменения курса вы пошли к Могадишо. Пираты об этом не упоминали?

– Нет, – ответил Квентин.

– Хорошо. Тогда теперь займемся записями. Поскольку время у нас ограничено, я сосредоточусь на последнем разговоре Афиареха с твоим дедом до того, как они условились о выкупе, и на моем последнем разговоре с Афиарехом до перестрелки. Дай мне знать, если что-нибудь придет в голову.

Ванесса посмотрела на небо и крепче сжала руку Ариадны. Сердце ее забилось со скоростью барабанной дроби, волнение начало вгрызаться в края сознания. «Если Квентин с этим справится, то и ты справишься», – сказала она себе, прогоняя страх. Неожиданно зазвучал голос Кертиса. Разговор состоял из обмена фразами, перемежающимися статическим треском и щелчками.

(Щелчок.)

Кертис: Ибрахим, как мои сын и внук?

Исмаил: У них все хорошо, Кертис. Сможете поговорить с ними, когда заключим сделку.

Кертис: Нет. Я хочу поговорить с Дэниелом сейчас.

(Статический треск.)

Исмаил: Мои люди устали от этих переговоров, Кертис. Мы и так пошли вам навстречу. Мы не примем меньше двух миллионов ста тысяч долларов. Я знаю, у вашей семьи есть такие деньги, так что не тратьте время, убеждая меня в обратном. До окончания срока у вас осталось семнадцать часов.

(Щелчок, потом пауза, потом еще один щелчок.)

Исмаил: Так что, мы договорились?

Кертис: Ибрахим, я только что переслал миллион восемьсот пятьдесят тысяч на банковский счет в Найроби. Сейчас там находится жена моего сына. Утром она снимет наличность и самолетом отправит вам. Это все, что мы смогли собрать. Если хотите больше, нужно отложить срок выплаты.

Исмаил: Я думаю, вы лжете. Я думаю, вы торгуетесь.

Кертис: Значит, вы – глупец. Я убедил военных оставить вас в покое. Зачем мне лгать, когда мы так близко?

Исмаил: Это неприемлемо. Конечный срок остается прежним.

(Щелчок, потом пауза, потом еще один щелчок.)

Исмаил: Я поговорил со своими людьми. Мы согласны на миллион восемьсот пятьдесят тысяч.

Кертис: Отличная новость, Ибрахим. Значит, договорились. Пожалуйста, назовите координаты, куда доставить деньги.

Ванесса услышала щелчок другого рода и поняла, что Пол выключил запись. Она смотрела на сына через люк, всем сердцем желая придать ему сил.

– Мы были в камбузе… когда это случилось, – сказал Квентин. – Пираты сидели в кабинке. Они много общались между собой… во время этого разговора. Помню, они… переполошились, когда дедушка сказал, что может заплатить только миллион восемьсот пятьдесят тысяч.

– Вел разговор Афиарех? – поинтересовался Пол.

– Они все галдели. Они вместе… приняли решение. – Квентин помолчал. – По-моему, Мас… имеет к этому какое-то отношение. Да, Мас и Афиарех поговорили.

– Это Мас подсказал решение? – спросил Пол.

– Нет, – ответил Квентин. – Афиарех все… решал.

– Он когда-нибудь выходил из себя? – осторожно поинтересовался переговорщик.

В каюте надолго повисла тишина.

– Не знаю, – наконец ответил Квентин с раздражением. – Я все еще не могу вспомнить… что случилось в конце.

– Ничего страшного, – успокоил его Пол. – Ты прекрасно справляешься. Следующая запись была сделана после того, как был доставлен выкуп. Ты готов слушать?