— «Хопп девять», — сказал я. — Очиститель ствола и смазочное средство. Он использовал «Хопп» для чистки, а потом покрывал винтовку тонким слоем для смазки. Да, дух тот ещё.

— Значит, «Хопп». В общем, эта штука подчинялась гравитации, так что потекла и стала капать, и, пока я лежал — пятно становилось всё больше и больше. К счастью, я так устроился, что всё попало на пальто, а пиджак остался в порядке: я его сразу снял и положил за спину, чтобы не помять.

Так что вот какая беда: не в пятне было дело, а в запахе. Представьте, я иду к машине, а меня останавливают. Копы будут настороже, будьте уверены. Я бы съехал на базаре, поскольку у меня права на имя Джеймса Дилэнти О`Нила и массачусетские номера, однако пятно на груди никуда не денешь, а техасские копы знакомы с оружием и сразу определят запах. Хреновое дело.

Так что я вылез, снял пальто и сложил его. Оказалось, что на этой полке лежало ковровое покрытие, так что я засунул пальто под него и расправил покрытие сверху. Взглянув, и не скажешь, что под кучей старых обрезков лежит пальто, а покрытия было столько, что я уверен — оно удержи запах навсегда, во всяком случае— пока он не улетучится.

Но теперь я оставался с одним лишь пиджаком, скрывающим шарф с винтовкой, так что решил выбраться из здания незамеченным, скинуть винтовку где-нибудь у мусорных баков, вернуться к машине, подъехать обратно к бакам, сперва поглядев насчёт копов, которые могли бы там патрулировать и быстренько подобрать винтовку. Так я и поступил — никаких проблем. На улице было много народу, все шли к освещённому книгохранилищу и клали венки и цветы на склоне. В общем-то всё, сэр.

— Думаю, всё в порядке, — ответил я. — Они уверены в том, что это сделал Алек и только Алек, да и сам он, наверное, склоняется к этому. Так что никто не будет копаться настолько глубоко, чтобы пальто найти.

— Наверное, в течение года, когда всё уляжется, мне придётся вернуться и снова наведаться туда, чтобы забрать улику.

— Я бы не спешил, Джимми. Подождём, как суд пройдёт. Посмотрим, остановятся ли они на Алеке или пойдут дальше. Если правительство решит, что дело в нём, то никто не станет искать дальше и пальто там ещё полвека пролежит, не говоря никому ни о чём. Пока иди спать, да и я пойду. Нам осталось только по-тихому выбраться из Далласа и зажить своими жизнями. Ты отлично справился, Джимми.

Я пожал ему руку. Впервые за сутки я ощутил, как скала свалилась с моих плеч и воздух приобрёл вкус. Последний глоток бурбона меня откровенно порадовал, обострив чувства. Мы справились.

Так всё и было. Всякий раз я смеюсь, когда встречаю упоминание о теории «глубокого заговора» в различных правительственных (наших, их, чьих угодно) структурах, сотворивших изысканный план, основанный на хирургической точности и расчёте вплоть до долей секунды. Более всех остальных меня повеселила секретная операция по подмене тела ДФК прямо на взлётно-посадочной полосе базы «Эндрюс».[239]Но произошло всё самым обычным путём, которым и делается большинство дел в мире: произошедшее не явилось исключением. Мы планировали другое дело, но сымпровизировали от исходного текста, переработав его: мы блефовали, лгали и рисковали, и у нас получилось. Мы выжали максимум из обретённой возможности, но у нас ничего не вышло бы, не будь мы уже там — в том же месте, на полпути к другой операции. Суть и амбиции изменились вследствие одного шанса из миллиарда, невероятно удачно подставившего ДФК под окна книгохранилища в семидесяти пяти футах, а возможный промах идиота Алека мы предусмотрели. Как и многое другое, всё здесь было сляпано впопыхах, на скорую руку и кое-как, но нам просто-таки невообразимо повезло. Мы сделали всё, что могли — только и всего, поскольку считали своё дело правым и морально оправданным. Во всяком случае, я так считал — и верил, что в этом состоял мой долг.

Не буду спорить о моральной стороне вопроса и не буду также (поскольку не могу) оспаривать стратегические исходы последующих лет. Скажу лишь, что в качестве шпионской операции дело было шедевральным.

Юристы — Адамса в Хартфорде, штат Коннектикут и Боба, в действительности бывший подставным ФБРовцем в Бойсе, Айдахо — пару недель корпели над местами, которые они находили стоящими внимания: раздел прибылей (поровну), раздел расходов (поровну), без разъездов первым классом (основная уступка Марти), равная ответственность в случае клеветы, искажения фактов, экспроприации интеллектуальной собственности и так далее.

Тем временем Суэггер узнал от находящейся в Москве Кэти Рейли, что его друг и союзник Стронский был выписан из госпиталя и ему не было предъявлено никаких обвинений, после чего он моментально исчез, сообразив, что теперь он в измайловском списке смертников. Днём позже он и сам дал о себе знать: «Я в порядке, брат. Ты мне жизнь спас. Запоздай ты выстрелить на секунду — и Стронский труп. Я обязан тебе всем. Скоро увидимся.»

Затем «юрист» сообщил, что контракт по сути своей типовой за исключением пары шероховатостей и что его можно подписывать. Суэггер распорядился прислать контракт в «Адольфус», где он не таясь проживал как Джек Брофи. Ричард был свидетелем при подписании, после чего контракт отослали на подпись Марти вместе с блокнотом, содержащим торопливо накарябанные ночные идеи Боба, в которых Марти теперь мог преспокойно копаться.

Ответ по электронной почте не заставил себя долго ждать.

«Блестяще! Много больше того, чего я ожидал. Плотно увязывается с моими подозрениями, которые я не мог сформулировать. Особенно мне нравится ваше внимание к поведению Освальда в последние два часа свободы. Похоже, что вы заметили те вещи, на которые не обратил внимания никто другой. Всё совпадает с планом, который легко может включать в себя наших друзей, весёлых братцев Хью и Лона, а может и ещё кого-нибудь. Я бы хотел встретиться с вами в Далласе и поведать о том, что станет моим вкладом в наше дело. Думаю, вас это впечатлит. „Французская комната“ за мой счёт, конечно же. Тут делить расходы не будем: я так счастлив!»

Через три дня они во «Французской комнате» вкушали резаную морковь, изысканный сельдерей, бедро кролика, замаринованное на три недели в кальмарном бульоне и пирог из тёртого банана под глазурью из мёда и клубники — всё по заказу Марти, бывшего знатоком апострофов и чего-то ещё, что он называл «apercu»[240]. Как на грех, не было рядом и Ричарда Монка, способного хоть как-то поглощать хлещущую через край дотошность Марти и удерживать его от перехода за грань невыносимости.

Наконец, Марти смилостивился и после последнего кусочка кролика поведал свою историю.

— Предположим, — начал он, — что Лон Скотт, всё же никоим образом не бывший социопатом или прирождённым убийцей ни в каких смыслах этих слов, вернулся домой, в Вирджинию в конце ноября 1963 года с двумя чемоданами. В одном была одежда, в другом — «Винчестер» модели 70, который был использован для выстрела взрывающейся пулей в голову Джона Ф. Кеннеди.