– «Поднимайся, возлюбленный».

Несколько долгих часов я слушаю голос Князя Тьмы. Передо мной больше не Мама. Империи Меченосцев еще не существует. Я исследую Земли Ожидания, посещаю дальние страны. Я не просто поглощена историей джинна, которого я только начинаю понимать. Я и есть он.

Я узнаю о его появлении в этом мире, обучении, о его одиночестве. О его отношениях с людьми, о любви к своему народу, которая у него в крови. Я вижу Рехмат такой, какой она была при жизни, неистовой странствующей сказительницей. Услышав имя Каина и узнав о том, что сделал с джиннами алчный король Книжников, я пылаю от ненависти. А когда я узнаю о клятве мести, которую принес Князь Тьмы, о его любви к Хусани, мое сердце кровоточит.

– Я оплакивал ее. Я оплакиваю ее и сейчас.

История заканчивается так же неожиданно, как и началась. Передо мной снова знакомые карие глаза Мамы, и она произносит своим обычным ласковым голосом:

– Это все.

– Нет. – Я останавливаю ее, когда она хочет подняться и уйти. – Этого не может быть. Там должно быть что-то еще. Что-нибудь насчет… насчет косы, его слабостей, уязвимых мест. Я должна узнать о нем больше.

Мама склоняет голову.

– Это все, милая, что дала мне тьма, – отвечает она. – Тебе придется довольствоваться этим.

Но это не все. Я уверена.

Армия Кровавого Сорокопута приближается к Землям Ожидания с северо-запада. Когда топот копыт становится оглушительным, и меня накрывает волна запахов лошадей и пота, Сорокопут поднимает руку, сжатую в кулак, и приказывает солдатам остановиться.

Какое-то время я слышу только свист ветра. Воины молчат, изучая друг друга. Да, среди людей Кровавого Сорокопута есть и Книжники. Но в основном армия состоит из Меченосцев, а Кочевникам слишком часто приходилось видеть, как их соплеменники гибнут от рук безжалостных воинов в серебряных масках.

Сорокопут спрыгивает с коня и подходит ко мне. Остатки моей магии позволяют мне проникнуть в ее душу, узнать, какие чувства живут в ее сердце. Любовь. Радость. Печаль. А когда она смотрит на Маму, я угадываю раскаяние и глубокое отвращение к себе.

У меня в ушах звучит предупреждение Маута: «Ты существуешь не ради живых. Ты существуешь не ради себя. Цель и смысл твоего существования – выполнять долг перед мертвыми до конца времен».

Но когда я вижу бесстрастное лицо Кровавого Сорокопута, покрытое давними шрамами, я думаю только о нашей дружбе. Она не просто Сорокопут, слуга Империи. Это Элен Аквилла. Воин. Боевой товарищ. Мы вместе убивали. Вместе выживали. Все эти бесконечные годы в Блэклифе мы каждый день спасали друг друга от смерти, безумия и одиночества.

Пока я ее не видел, мне было нетрудно игнорировать воспоминания, подаренные Каином. Но вот Кровавый Сорокопут стоит передо мной, и картины прошлого оживают перед моими глазами, стремительные и болезненные, как удары ее мечей.

– Привет тебе, Сорокопут.

– Привет тебе, Бану аль-Маут.

Мы смотрим друг на друга с опаской и недоверием, как два стервятника над трупом антилопы.

Потом Элен приподнимает бровь.

– Не хотел без меня начинать? – спрашивает она.

– Не совсем. Просто не хотелось выслушивать твое нытье по этому поводу.

Напряжение спадает, люди спешиваются, приветствуют друг друга. Лайя подбегает к Сорокопуту и обнимает ее.

– А где мой любимый тиран? – мягко спрашивает Лайя. Феи известили нас о гибели Ливии.

Сорокопут мрачнеет.

– Закариас находится в безопасном месте, – говорит она, – в обществе Таса, дядюшки Декса и отряда Масок. Я решила, что лучше не брать его с собой. – Под глазами у нее залегли тени. – Еще одна война. Это когда-нибудь кончится, Ловец Душ? Или таково будет наследство, которое я оставлю племяннику?

Мне нечего ей ответить, и Сорокопут отворачивается, чтобы приветствовать Дарина. Лайя находит в толпе Мусу, касается рукой лица рослого Книжника, нежно улыбается, вполголоса что-то ему говорит. Еще минуту назад я ничего не имел против этого человека, но внезапно его вид начинает меня раздражать. Лайя, заметив выражение моего лица, лукаво улыбается.

– Во имя неба, Ловец Душ, – шепчет она, когда Муса уходит. – Ты что, ревнуешь?

– А тебе хочется, чтобы я ревновал?

«Прекрати немедленно, – одергиваю я себя. – Ведешь себя как идиот». Но мое прежнее «я», которое с каждым днем обретает все больше уверенности, заставляет разумный внутренний голос замолчать.

– Вижу, ты ничуть не изменился. По-прежнему флиртуешь с девушками в самое неподходящее время. – Тяжелая рука ложится мне на плечо. Мой дед, Квин Витуриус, осматривает отряды Кочевников, выстроившихся у меня за спиной. Если бы надменным взглядом можно было убить, обе армии уже превратились бы в пыль. – По крайней мере, ты командуешь армией. Уверен, это у тебя неплохо получается. Это у нас в крови.

Встретив взгляд его серых глаз, точно таких же, как у меня, я уже подумываю уйти. Нас ждет неравная битва. И даже если мы победим, мне придется вернуться к призракам и снова забыть лица всех этих людей. Даже если я смогу убедить джиннов снова стать Ловцами Душ, Маут не освободит меня от обета. Во время нашего разговора в своем мире он недвусмысленно дал мне это понять.

Дед сжимает меня в могучих объятиях, и у меня трещат ребра.

– Я скучал по тебе, мой мальчик, – говорит он, и я обнимаю его в ответ. Есть что-то утешительное в объятиях одного из тех, немногих людей, кто выше и крупнее меня. Сильнее меня.

– Я тоже скучал по тебе, дед.

– Ладно. – Кровавый Сорокопут направляется в нашу сторону. Она только что разговаривала с Мамой и явно сражена тем, что услышала. Разумеется, она мгновенно берет себя в руки. – И как ты планируешь провести почти десять тысяч солдат, лошадей, повозки и прочее через вот это? – Она кивает на густые заросли.

– Пройти через лес – не проблема, – отвечаю я. – Проблемы начнутся, когда мы доберемся до места. – Я рассматриваю внушительный обоз Меченосцев. – Соль привезли?

– Дюжина повозок. Должна сказать, раздобыть ее было чертовски трудно.

– Отправь туда дополнительную охрану. Нам потребуется вся соль, до последней крупицы.

Через час мы подъезжаем к границе Земель Ожидания. При виде сплошной зеленой стены все разговоры стихают. Пространство между стволами заросло подлеском. Я понукаю испуганную лошадь и приказываю деревьям расступиться. Лес не желает подчиняться, но я настаиваю. «Маут. Эта армия необходима мне для достижения цели».

Деревья дрожат, словно их окутывает раскаленный воздух пустыни, потом очень медленно начинают раздвигаться. На месте узкой тропы появляется проселочная дорога, по которой могут проехать в ряд десять повозок. Когда я вызываю в своем сознании карту Земель Ожидания, то вижу, что на ней все как обычно, лишь некоторые участки «сжаты» для того, чтобы дать нам пройти.