Ловец Душ понимает мой намек и придерживает коня. Заговаривает только после того, как Квин уезжает далеко вперед.

– Я не буду призывать Каринну, чтобы ты ее допрашивала, – заявляет он. – Моя обязанность – помогать призракам найти покой, а не причинять им новые муки.

– Мне нужно просто с ней поговорить, – убеждаю его я. – Если она не захочет мне отвечать, я не буду ее принуждать.

Ловец Душ беспокойно ерзает в седле.

– Я не буду ее заставлять, – повторяет он. – Однако… – Он оглядывается в сторону Леса. Приближается рассвет, и на фоне серого неба уже можно различить верхушки деревьев. – Ты ей небезразлична. Она наблюдала за тобой, я видел. Мне кажется, ты чем-то напоминаешь ей дочь.

От мысли о том, что я могу кому-то напомнить чертову Керис Витурию, я содрогаюсь, но Ловец Душ не дает мне вставить и слова.

– Ее любопытство нам на руку, Сорокопут. Каринна никогда прежде не желала даже смотреть на живых, появлявшихся в Лесу, а тем более приближаться к ним. Она избегает собственного мужа, которого, по-видимому, очень любила. Тебе следует быть крайне осторожной. Терпение. Никаких резких движений. Пусть говорит она, не перебивай ее. Но ей надо предложить какой-то предмет для разговора. Для начала найди ручей – она любит слушать плеск воды. И дождись вечера. Призраки предпочитают темноту. В последний раз…

Он поворачивает голову и устремляет на меня взгляд Ловца Душ – ледяной, суровый, предостерегающий.

– Она называет Керис «своей любимой малышкой». Она покинула ваш мир, когда ее дочь была маленьким ребенком. Если она узнает, в кого превратилась Керис, это причинит ей боль.

Я долго размышляю над тем, с какими словами обратиться к призраку. Когда я, наконец, придумываю, с чего начать разговор, близится полдень, и уставшие солдаты недовольно ворчат. Дорога идет в гору. На вершине холма торчат черные обгоревшие деревья, за ними расстилается унылая бесплодная равнина.

– Роща джиннов, – сообщает Ловец Душ.

«Роща», плоская и безжизненная, как Великие Пустыни, размером с настоящий лес. Лишь кое-где виднеются пни или сухие ели. В глубине бывшей темницы джиннов возвышается гигантский древний тис. Мертвые ветви тянутся к серому небу. С одного из нижних сучьев свисает какая-то цепь.

– Нехорошее место, – шепчет Лайя, поежившись.

Мы с трудом заставляем лошадей войти в «рощу».

– Нехорошее, – соглашается Ловец Душ. – Однако здесь достаточно места, чтобы устроить привал для небольшой армии. Кроме того… – он кивает на долину, которая начинается у подножия холма. – Вон там находится Шер Джиннаат, Город Джиннов. Этот холм – самая выгодная позиция как для атаки, так и для обороны.

Я спешиваюсь, иду к обрыву, оцениваю расстояние до земли.

– Здесь можно разместить солдат с пиками. – Ловец Душ присоединяется ко мне. С востока и с юга естественной границей равнины служит река, с запада – лес. – А за ними лучников и катапульты.

– Не думаю, что Керис нападет на нас оттуда, снизу, – возражаю я.

Солнце выглянуло из-за облаков, однако долина по-прежнему укрыта странным густым туманом – похоже, тем же самым, что «напал» на наш лагерь сегодня ночью.

– Она не заставит людей карабкаться в гору под огнем противника. Даже если ее армия по численности намного превосходит нашу.

– У нее есть джинны, – напоминает мне Ловец Душ. – Они первым делом сожгут лучников и катапульты. Сорокопут, битва будет неравной. Мы ввязываемся в нее лишь ради того, чтобы выиграть время для Лайи.

– Ни разу за все годы в Блэклифе, – вздыхаю я, – мне не могло прийти в голову, из-за чего нам с тобой придется обнажить мечи. Мы выступим против той, что когда-то учила нас, пока Книжница будет выслеживать джинна.

– Если бы мне пришлось выбирать напарника, я выбрал бы тебя, – говорит он, и горячность его голоса заставляет мое сердце тоскливо сжаться. Я вспоминаю обо всем, что нам довелось пережить вместе. – Только тебя, и никого другого.

Палатки поставлены, кони привязаны, костры разведены, отхожие места устроены. Убедившись в том, что все идет своим чередом, я решаюсь отвлечься от приготовлений к сражению и покидаю лагерь.

Я иду на север, оставляя позади Шер Джиннаат и рощу-тюрьму. В Лес пришла весна. Бесконечную зелень еловой чащи время от времени нарушают розовые пятна – деревья тала, усыпанные цветами. Через час мне попадается маленький ручеек. Я сажусь на камень у берега. А потом начинаю петь.

Я пою негромко, потому что мне не хочется привлечь внимание врага. Это песня об исцелении. О матерях и дочерях. О моей матери, о ее любви, в которой я купалась, как в лучах солнца, до того трагического дня.

Шею обдувает легкий ветерок. Я не одна.

Очень, очень медленно я поворачиваю голову, и у меня перехватывает дыхание. Она пришла – странное существо, больше напоминающее прядь тумана, чем силуэт женщины. Именно такой ее описывал Ловец Душ. Она рассматривает меня. Я молча жду.

– Моя любимая малышка где-то рядом, – шепчет она. – Но я не могу увидеть ее, поговорить с ней. Ты не знаешь, как мне найти мою любимую малышку?

Я вспоминаю предупреждение Элиаса.

– Да, я знаю твою любимую малышку, – отвечаю я. – Но… она немного… немного изменилась.

– Есть только одна любимая малышка, – сердито возражает Каринна. – Моя любимая малышка. Моя доченька.

– Расскажи мне о ней, – прошу я. – Расскажи о своей малышке.

Каринна отворачивается от меня, словно собираясь уходить, и я повторяю про себя указания Ловца Душ. Надо быть терпеливой. Надо завести речь о том, что заинтересует призрачную женщину.

– Я просто хочу помочь тебе. Помочь найти ее, – говорю я. – Знаешь, ведь моя матушка… ее больше нет. – У меня теснит в груди от смертельной тоски, которая уже так давно мучает меня. Я ненавижу себя за то, что поддаюсь этому чувству. – И мои сестры тоже умерли, – хрипло продолжаю я. – И мой отец. Я знаю, что такое утраты. Я знаю, что такое боль.

– Да. – Каринна снова поворачивается ко мне лицом, наклоняет полупрозрачную голову. – Я чувствую это в тебе, как чувствовала это в другом призраке.

– В другом призраке? – Я инстинктивно хватаюсь за меч. Это движение пугает Каринну, и она отступает обратно в чащу. Я отпускаю эфес и поднимаю обе руки в мирном жесте, заставляя голос звучать ровно. – Что это за… за призрак? Откуда он? С кем ты еще разговаривала?

– С душой. – Каринна проплывает мимо меня, и мне кажется, что она гладит призрачными руками мои волосы. – С такой же несчастной, потерянной, страдающей душой, как твоя.

Она парит у меня за спиной, и я боюсь шевельнуться, боюсь, что она испугается и исчезнет. Но Каринна возвращается. Туманный силуэт парит над ручьем.

– Идем, маленькая сломленная птичка, – шепчет она. – Идем со мной. Я отведу тебя к другому призраку. Я расскажу тебе о своей любимой малышке.