Когда пламя полностью охватило старый храм, Рюити вдруг почувствовал всплеск невероятно мощной силы. Она окатила его с ног до головы, словно волна вышедшей из берегов реки, и Рюити едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Истина и впрямь проявила себя в пламени – Глаз был так близко, стоило только протянуть руку, чтобы наконец коснуться его…

Тайник располагался за вырезанной из дерева статуей Сэйрю: охваченный пламенем Дракон, казалось, с немым укором взирал на колдуна, который решился завладеть его Глазом. Но Рюити уже едва ли видел что-то, кроме чёрной шкатулки безо всякого узора, которая была спрятана в нише под изваянием Дракона. Сила, которая всё ещё продолжала накатывать на него волнами, теперь ощущалась ещё ярче. Ещё громче пела ки, словно звонкий храмовый гонг, и на какой-то миг Рюити даже показалось, что он сумел различить в этом пении слова:

«Услышь… биение сердца… из самых глубин…»

Рюити коснулся крышки. Поднял её. Она приоткрывалась бесконечно долго. Стонало вокруг Рюити умирающее старое дерево, из которого был построен храм, но он уже ничего не слышал.

Песнь ки умолкла. Сердце Рюити на миг замерло – и ухнуло в пропасть.

Шкатулка из тайника была пуста.

Уми

С причала они сразу направились в «Толстого тануки»: уж если Дзиэн где-то и мог укрыться и чувствовать себя в безопасности, то только под защитой якудза. При харчевне и игорном доме постоянно дежурили братья из клана Аосаки, так что колдун-отступник, каким бы хитрым и изворотливым он ни был, вряд ли сможет добраться до старика так просто.

Всю дорогу Уми с тревогой поглядывала на каннуси, но старик казался спокойнее, чем того требовала ситуация. Неужели он надеялся, что отступнику не удастся отыскать глаз Дракона? Или хитрый каннуси уже успел куда-то перепрятать древнее сокровище? Уми склонна была ставить на второе, тем более что, если бы Дзиэн и впрямь волновался за сохранность Глаза, то вряд ли бы так легко согласился укрыться в «Тануки» и не показываться у сгоревшего святилища Луноликой Радуги.

Бабушка Абэ встретила их широкой и радостной улыбкой. Однако стоило ей услышать о несчастье, постигшем каннуси Дзиэна, как лицо старушки тут же помрачнело.

– Надеюсь, что на негодяя, который повадился жечь святилища, скоро обрушится заслуженная кара, – с неодобрением качала она головой. – Гневить предков и самого Великого Дракона перед Обоном – это ж надо!

Среди горожан и впрямь прошла молва, что поджигателя святилищ со дня на день покарает сам Сэйрю, сонм ками и почтенные предки, чьи силы перед Днём Поминовения Усопших значительно возрастают. Похоже, бабушка Абэ тоже верила в эти толки. Вот только благодаря тому, что им с Ямадой успел поведать Дзиэн о глазе Дракона, Уми знала, что колдун-отступник не остановился бы, даже если на него ополчились все ками и души почтенных предков вместе взятые.

Похоже, ради силы, заключённой в глазе Дракона, этот человек и впрямь был готов на всё…

По счастью, на втором этаже харчевни нашлась одна свободная комната, где мог пока разместиться Дзиэн. Оставив Сатору приглядывать за посетителями, бабушка Абэ вызвалась проводить каннуси наверх. Уми и Ямада последовали за ними.

– Вот, с одной стороны, мне и грустно, что ты теперь реже ко мне заглядываешь, – обратилась старушка к Уми, пока они поднимались по лестнице. – Но всё же я рада, что ты больше не будешь работать в игорном доме. Плохое это занятие для молодой девицы – пусть и бойкой, как ты. Да и жениха там хорошего не сыщешь…

Уми усмехнулась. Она хотела было сказать бабушке Абэ, что та несколько заблуждается, ведь к ней вчера посватался Ёсио, управляющий игорного дома. Но старушка к тому моменту уже отвлеклась и объясняла Дзиэну, где на внутреннем дворе находится баня и куда лучше развешивать одежду для просушки.

Что ж, скоро новость о свадьбе ни для кого в Ганрю не будет секретом. То-то бабушка Абэ обрадуется: она всегда переживала за Уми, как за свою родную кровь.

– У нас тут всё прилично, так что за сохранность своих вещей можете не переживать, почтеннейший, – бодро трещала бабушка Абэ. Дзиэну пришлось снять свою чёрную «журавлиную» шапочку, чтобы та ненароком не задела светильники, висевшие под низеньким потолком коридора, и только теперь Уми заметила, что голова старика была совершенно лысой.

Комната, в которую бабушка Абэ намеревалась поселить Дзиэна, была совсем небольшой, но опрятной и чисто прибранной: старушка всегда бдительно следила за порядком.

– Я бы и рада предоставить вам комнату побольше, почтеннейший, но пока это лучшее, что «Тануки» может предложить, – запричитала бабушка Абэ, на что Дзиэн заверил её, что его всё более чем устраивает.

– К тому же это лишь на время, – добавил старик со слабой улыбкой.

Уми с беспокойством покосилась на каннуси. Как долго ему удастся скрываться здесь от глаз отступника и его прихвостней? И что будет со стариком, если клану Аосаки и Ямаде всё-таки не удастся остановить колдуна?

Размышлять о подобном исходе совершенно не хотелось, и Уми помотала головой, пытаясь отогнать от себя все дурные мысли, настырно лезущие ей в голову.

Устроив нового гостя, бабушка Абэ сказала, что скоро пришлёт кого-нибудь с чаем и закусками, а сама откланялась и скрылась в коридоре. Старик с тяжёлым вздохом опустился на циновки и положил свой посох рядом. Уми и Ямада сели напротив него. Спина монаха была прямой и напряжённой, словно он проглотил бамбуковый шест и теперь не сумел бы опустить плечи, даже если бы захотел.

– И что теперь? – не выдержала Уми, когда поняла, что никто из мужчин не собирается начинать разговор. – Раз святилище Луноликой Радуги сгорело, значит ли это, отступник отыскал Глаз?

– О нет, – покачал головой Дзиэн. – Моя мнительность сослужила мне хорошую службу. Я готовился к подобному исходу, и потому успел спрятать Глаз. Но куда, пока не скажу, уж не обессудьте. Раз отступник так быстро добрался до святилища Луноликой Радуги, то напрашивается только один вывод: за мной следят. А значит, и за вами тоже. Одно лишь скажу: Глаз сейчас находится в самом безопасном месте из всех возможных. Поэтому о его сохранности пока тревожиться не стоит.

Уми не смогла скрыть охватившего её облегчения. И когда только этот хитрый старик успел всё провернуть?

– Зато стоит тревожиться за вас, – глухо проговорил Ямада, нахмурившись. –