– Антиох Эпифан укрепляет страну, – сказал Неархсо вздохом. – Для этого он взялся ускорить естественный процессэллинизации, настроил городов-полисов…

Гургис покачал головой.

– Надо было оставить все идти своим путем. Черезодно-два поколения здесь не осталось бы ни одного иудея. Даже в диких горахпастухи уже начали учить греческий и принимать эллинские имена. А когда воттак, силой, то начинают ворчать и те, кто давно из иудея стал греком.

– Но ты-то не ворчишь?

– Я философ.

– А других философскому отношению учит жизнь.

– Ну вот и начинает учить… Только чему научит? Ненравится мне это.

– Мне тоже, – ответил Неарх. Он вздохнул. –Правда, эллинизация Иудеи завершится быстрее. Уже при нынешнем правителе. Ведьосталось чуть-чуть. А к тем храмам, которые он разрушает, ходят только самыедикие и невежественные из иудеев. Заменить те грязные темные храмы навеличественные храмы Зевса, Афины, Аполлона – будут ходить туда, приобщаться ксвету и знаниям.

– Да уж, – возразил Гургис саркастически. –Побегут!

– Да это и неважно, – отмахнулся Неарх. –Дети их будут ходить. Главное, что эллинская культура берет верх везде, кудапроникает. Хотя, конечно, я предпочел бы, чтобы это прошло ненасильственно. Ноправители не философы, они все стремятся успеть при жизни!

Гургис развел руками:

– Но согласись, что не понеси Александр Великийэллинскую культуру на остриях македонской фаланги, вряд ли она так же быстрораспространилась бы по свету!

Неарх сокрушенно вздохнул.

– Это верно. Здесь ты, бесспорно, прав. Вот тебе исамое яркое несоответствие между философской мыслью и жестокойдействительностью.

Он тяжело опустился на широкую дубовую скамью, отсюда прекрасныйвид на окрестности внизу, а раскидистые ветви платана укрывают от знойногосолнца целую площадь.

Гургис сел рядом, некоторое время молча смотрели вниз надорогу, где в обе стороны спешат конные и пешие, лошади и ослики смиренно тянуттележки. Хорошо видны виноградники, финиковые и оливковые рощи, глинобитныедомики, а с другой стороны – великолепный Иерусалим, возведенный руками грекови эллинизировавшихся иудеев, ставший самым прекрасным городом мира, полнымтеатров, гимназий, академий, стадионов и ристалищ.

Жители Иерусалима всего за одно поколение забыли, что ониевреи. Они с такой жадностью приняли все греческое, что походят на грековбольше самих греков. Мужчины бреют бороды и не носят штанов из льна, всеодеваются в туники. Греческая культура опьянила их, они упиваются никогда доэтого не ведомой геометрией, строят и чертят сложные формулы, от своего языкане просто отказались, а вообще делают вид, что не знают иврита и дажеарамейского, у них, дескать, имена греческие, речь греческая, манеры греческие,и сами они чистейшие греки…

Более того, многие из мужчин прошли сложнейшую и крайнеболезненную операцию по уничтожению следов обрезания, настолько стараютсяудалиться от всего еврейского!

Греческие города появились во всех уголках страны, а старыеизменили облик. Газа и Ашкелон на южном побережье страны стали наиболееэллинизованными городами, Акко – к северу от Карела, такими же городами сталиЯффа и Дор. Помимо прибрежной полосы, которую греки предпочитали, греческиегорода возникли в Восточном Заиорданье, в районе Генисаретского озера.

Самария так вообще эллинизировалась так быстро и полностью,словно всю жизнь ждала прихода греков. Все, что строится, делается по греческимобразцам, даже если строят самые что ни есть иудейские плотники и каменщики. Ниодного дома, ни одного общественного здания не возводится по старым меркам,все-таки даже самый малограмотный плотник в состоянии отличить хорошуюпостройку от лучшей.

Уже и в дальних селах иудеи из числа крестьян начинаютпользоваться двумя именами: иудейским и греческим. Но постепенно даже ониопускают иудейские и начинают пользоваться греческими во всех случаях. Иудеяэллинизировалась, и, слава богам, молодежь с восторгом приняла и высокуюкультуру эллинов, и отношение к человеческому телу, такое непривычное дляиудейского мировоззрения.

Сменится два-три поколения, это миг для народов, и здесьзабудут о таком народе, как иудеи, как уже забыли об ассирийцах, перед которымитрепетал весь мир, или о филимистянах.

Люди простые знают только жизнь своего села, торговцы знаютнамного больше, но только мудрецы и философы могут помнить о делах настолькодалеких, что они уже в легендах, но все это было, было. Много столетий томуИзраиль был завоеван ассирийцами, и большая часть его населения была рассеяна.Иудея сохраняла самостоятельность примерно еще одно столетие, после чего и онабыла завоевана вавилонянами, наследниками ассирийцев, а народ Иудеи подвергсяизгнанию.

Хотя Иерусалим был захвачен и Храм разрушен, народ Иудеи,который стали называть еврейским, сохранил целостность в Вавилонии, а когдаПерсидское царство одержало верх над Вавилонским, евреям позволили вернуться вИерусалим и восстановить Храм. Изгнание длилось всего полвека, однакобольшинство евреев так и осталось в Вавилоне.

Если раввины упирают на то, что удалось снова сохранитьнарод, мудрецы в первую очередь не забывают о цене, какую заплатили евреи. То,что лишь пятую часть удалось посулами и угрозами выманить из богатой и щедройВавилонии, это еще не самое тяжелое. Но практически все евреи уже успелиобзавестись семьями с местными, и вот раввины обходили дома с воинами за спинойи силой разлучали семьи. Еврей должен брать в жены только еврейку, другиесчитаются незаконными, их следует выгнать за пределы страны вместе с их детьми…

Плач и стон стояли по всей земле израильской, но раввиныбыли неумолимы, а народ, привыкший им повиноваться, снова принес семейноесчастье в угоду… в угоду незримому богу, желания которого раввины трактуют тотак, то эдак. Зато все соседние племена воспылали ненавистью к народу, жрецыкоторого заявили, что люди других народов недостаточно хороши, чтобы иметьвысокую честь войти в семью евреев.

И вот сейчас эта несправедливость заканчивается. Все народыотныне равны. Нет лучших и худших.

В теплом воздухе звонко стрекочут цикады, сладко и прянопахнут оливы, хлеба, даже земля пахнет странно и причудливо, словно старымдобротным медом.

Служанка принесла кувшин с охлажденным вином, второй кувшинс ледяной водой и два серебряных кубка, Неарх поблагодарил, как хорошо воспитанныйгрек, сам налил вина Гургису и разбавил водой, выказывая уважение, затемнаполнил свой кубок.

– Хорошо… Боги в лучшие минуты жизни создали этотнапиток…

– Да уж, это прекрасно!

Они смаковали вино и благожелательно посматривали в сторонурощи, там иудейские юноши трудолюбиво постигают азы эллинской философии. Ещечуть дальше, на соседней лужайке, немолодой грек увлеченно трактует теоремыЭвклида и Пифагора, а дальше в просвете между деревьями видно скульптораКурция, он рассказывает о божественной гармонии, что пронизывает весь мир, ичто задача скульптора, как истинного художника, уловить и воплотить…