Стивен смотрел непонимающе.

– Ну и что? Почему из этого делать тайну?

Дуглас сказал со злостью и горечью:

– А потому что все расчеты… будь они прокляты!..показали, что сейчас в лучшем случае мы жили бы в мире, где все так же наконях, мечами и копьями, а рабы ковыряют землю мотыгами. И здесь, и во всеммире… Про наш континент никто в Европе, как и в Азии, и не догадывается.Конечно же, никаких Штатов, только индейцы гоняются за бизонами да сдирают другс друга скальпы!

Стивен пробормотал:

– Это что, всерьез? Что за чушь…

– Увы, – ответил Дуглас зло, – буддизм,индуизм, как и все прочие восточные или не восточные, – это застывшиерелигии. Им всем важно сохранить статус-кво, они все нацелены на сохранениестарых взглядов в незыблемости, и только иудаизм жадно изучает окружающий мир.Развиваясь, он породил христианство и мусульманство, едва не истребившие его,но с ними как-то ужился, а эти ветви: христианство и ислам, пошли развиватьсяуже сами. Первые выбрали дорогу ума, хотя вовсю твердили о вере, вторые – путьсердца, хотя их пророк Мухаммад сразу же заявил, что для Аллаха чернила ученоготак же ценны, как и кровь мученика…

Стивен сказал напряженно:

– Но если так… не рискованно ли уничтожать евреев какнацию? Не остановится ли прогресс сейчас?

Дуглас отмахнулся:

– Ну и что? Сейчас мир – лучше не надо. Америка правитпланетой, все армии распущены, террористы истреблены, наука и техникапроцветают. Даже если и остановится… хотя я в этом сомневаюсь, разве не стоитостановиться именно в этом счастливом времени? Как восклицал Гете: «Остановись,мгновенье, ты прекрасно!» И только нам, американцам, удалось осуществить этувековую мечту человечества.

Он повернул руку дисплеем на манжете вверх, видно, каккрохотный латинос сажает крохотного пленного в вертолет.

– И мир навсегда изменился, – сказал Дугласпобедным голосом.

Бог пообещал, напряженно пронеслось в мозгу Стивена, чтоиудеи будут избранным народом, если станут вкалывать до потери пульса, будутучиться, будут развивать извилины, а не мускулы. И он, Бог, поставит их надвсеми народами, ибо только они люди, а остальные – говно, но им своепревосходство придется постоянно доказывать, чтобы и другие поверили, чтоиудеи, да, лучше других. И вот иудеи из кожи вон лезли и лезут, стараясь бытьдостойными того, что Бог отметил именно их, а не каких-нибудь египтян,вавилонян или хеттов. Вряд ли так же лезли и доказывали свое превосходствочлены масонских орденов или политических партий. А жаль.

Если вырезать на фиг всех евреев… их не жалко, хрен с ними,достали, но кто попрет факел дальше в будущее? Эх, была бы уверенность, чтонаше технологическое общество будет двигаться только вверх и вверх, можно бывсех евреев под корень… А так, черт бы их побрал, если уж человечество не можетбез вирусов, то что делать, что делать? Простому народу только дай остановитьсяи, без надрыва, наслаждаться тем, что есть. И никуда не лезть выше. Ну развечто телевизоры сделать шире, телеканалов больше, создать лекарства, чтобы неболеть и жрать все, не толстея, и – можно остановиться.

Нет, хочу прогресс. Чтобы и на Сириусе яблони цвели. НаМарсе зацветут и без евреев, туда все равно доберемся, уже по инерции, прогресстак быстро не остановится, но до Сириуса – доберемся ли?

Он оглянулся на безжизненное тело раввина. Пальцы саминащупали пистолет. Дуглас направился к выходу, надо бы окликнуть, но, когдаубиваешь животных, кто соблюдает ритуалы? Хрен с нею, некошерностью…

Он натренированным жестом вскинул пистолет, палец привычнонажал курок. Грохот выстрела показался щелчком. Отдача легко тряхнула кисть,тело Дугласа с расколотым черепом рухнуло на пол.

Стивен вынул из рук старика крохотную книжку и сунул запазуху. Мозг работает четко, руки не дрожат, а сердце бьется хоть и сильно, нобез сбоев. Раз без проклятых евреев не двигаться, если в самом деле нужны, тоони будут.

Старые, новые или сверхновые, какая человечеству, на хрен,разница?

И последняя война – не последняя.