в результате? — Ит выглянул в окно. Всё та же северная пустыня, барханы, холодный ветер, летящий над песками. Значит, далеко кипу не ушёл.

— Рифат сказал, что мы прошли два участка возмущения, приближаемся к центру… ну, к тому месту, где… так, погоди. Совсем забыл. Если я правильно понял, они думают, что можно попробовать подойти к тому, что осталось от яхты Лийги, и снять оттуда аккумулятор, — Скрипач вздохнул. — На мой взгляд, идея так себе, но, кажется, решение они уже приняли.

— Совсем хорошо, — безнадежно произнес Ит. — Мало того, что с нами сейчас получилось, так ещё и это.

— Пока мы были в отключке, они успели пообщаться, по всей видимости, — заметил Скрипач. — Сдается мне, что автор этой идеи — Лийга.

— Рыжий, давай не всё сразу, — попросил Ит. — Так. Первое. С какой-то радости организаторы этого всего безобразия вспомнили о нашем существовании, прилетели сюда, и врубили нам часть памяти. Верно?

— Ну ты же сам видишь. Да, верно, — кивнул Скрипач.

— Второе. Лийга намерена закрыть гештальт, потому что Рифат обещал ей, что они вернутся на место, где село то, что осталось от яхты, — Ит задумался. — Что в итоге?

— В смысле — что в итоге? — не понял Скрипач. — Ты пытаешься скрестить овальное и зеленое? Не понял.

— Нет, я пытаюсь сообразить, как связаны эти два фактора, — ответил Ит.

— А они связаны? — Скрипач нахмурился.

— Да, по всей видимости, — Ит задумался. — В том, что за нами наблюдают, я больше чем уверен. Лийга, наконец, рассказывает нам правду, так? Так. Какая у неё может в результате получиться мотивация?

— Ну, допустим, злость и отчаяние, но я не понимаю, к чему ты пытаешься пристегнуть мотивацию? — спросил Скрипач. — Мотивация делать — что?

— Видимо, действовать, — предположил Ит. — И эти воспоминания, которые нам отдали, и то, о чём вспомнила Лийга — должны разозлить, и её, и нас с тобой. Разозлить, и… напугать. Tuum est vicissim meminisse quid memorandum sit. «Теперь ваша очередь вспомнить то, что следует запомнить». Что именно нам предложили запомнить, рыжий? Бессилие? Непонимание? Страх?

— Ммм… — Скрипач задумался. — Может статься, что всё сразу. И ведь никакой конкретики, ты обратил внимание? С нами что-то делали, теперь мы в общих чертах имеем представление что именно, но — снова ни одной подробности, которая была бы значима. Тебя бил какой-то серый мужик, да?

— Бил, — кивнул Ит. — Бил, и спрашивал про возраст. Точно такой же вопрос, о котором сказал ты. Почему столько лет. И, да, я не запомнил его лицо. Равно как и ты, думаю.

— Правильно думаешь, — Скрипач невесело усмехнулся. — У него вместо лица серое пятно. Неплохо сделано, верно? Что же до вопроса…

— Нам должно было быть не столько, сколько было, а столько, сколько нужно было им, — Ит задумался. — Давай рассуждать. Ну, хотя бы попробуем. Мы были на «Сансете», верно? Сознания в локации, тела — ну, понятно, в блоках поддержки. Что происходило дальше?

— Дальше нас, видимо, из локации всё-таки вывели, — сказал Скрипач.

— Кто? — Ит нахмурился. — Первый вопрос: кто это был? Ответа у нас нет. Но я могу предположить, что это были те, кому Альтея позволила нас вывести. Что происходит дальше? Если, опять же, допустить, что мы стали интеграциями Стрелка. Нам меняют вектор. И сейчас — тоже. Кто-то сделал из нас то, что ему требовалось, и выкинул тут. А сейчас старается напугать — для чего?

— Ну, тут двух трактовок быть не может, — заметил Скрипач. — Для того чтобы мы завершили побыстрее этот этап, по всей видимости.

— И перешли к следующему, — подсказал Ит. — Тебя ничего в этой схеме не смущает?

— Если честно, меня в этой схеме смущает всё, — признался Скрипач. — Потому что она не соответствует той, которая нам известна. Потому что после инициации и испытаний должно следовать обучение, верно? Но если гипотетически предположить, что наш учитель — это Лийга, то что она, спрашивается, делает на этом этапе вместе с нами?

— В точку, — кивнул Ит. — Именно так и есть. Абсурд, сбитая последовательность. Даже с учетом расхождений схем. Да, схемы разные, но последовательность должна соблюдаться. Хотя бы в общих чертах. Лийга, правда, нас не учит, но делать ей рядом с нами на этом этапе точно нечего. У меня не сходится.

— И у меня, — вздохнул Скрипач. — В любом случае, следует признать, что из этого этапа нас начали выталкивать уже практически ногами. Иным образом я этот намек истолковать не могу.

— Аналогично, — согласился Ит. — Чёрт, как же хочется курить, не передать просто. Если мы попадем куда-то, где будут сигареты или их аналог, я первым делом…

— Меня не забудь, — попросил Скрипач. — И давай пока не будем о грустном. Значит, так. Нам сейчас прозрачно намекнули, что следует поторопиться, верно?

— Очень на то похоже, — согласился Ит. — Но… ммм… в сухом остатке получается следующее. Первое — мы под наблюдением, и повлиять на это мы никак не можем. Второе — от нас ждут каких-то действий, и мы пока не поняли, каких именно. Третье — мы приуменьшили степень воздействия, которое к нам применялось. Четвертое — нам ясно дали понять, что в случае малейшей осечки нас тут же размажут. Потому что ситуацией мы не управляем.

— Причем следят в наглую, — зло сказал Скрипач. — Разговоры слушают, в том числе. Что им этот кипу… н-да. Хитро подвели, ты понял? Сперва Лийгу пробило на откровенность, а теперь нам дали понять — вспомнить что-то может не только Лийга. Ну и подарили кусочек…

— Воспоминаний о страхе, — Ит зябко дернул плечами. — Потому что ты обрати внимание, что именно они нам позволили вспомнить. Унижения, пытки, боль, какие-то операции. Я так и не понял, что со мной делали. Лежу, вижу свет от заживлялки. Ну, от септика, если точно. Вот здесь примерно, — он указал на левую часть груди. — И что это было? Мы с тобой смотрели друг друга, следов операций не нашли, ни одного. Что с нами могли делать?

— Не нагнетай, — попросил Скрипач. — Что-то могли, и что-то сделали. Мы даже увидеть ничего не можем.

— Не можем, — покивал Ит. — Так, ладно. Надо действительно попробовать как-то собраться, и… давай на всякий случай проверим эту Люсю, как тебе идея?

— Думаешь, тут может что-то быть? — с сомнением спросил Скрипач.

— Не факт. Но проверить надо, — Ит кое-как сполз с кресла, взял костыли. — Хоть чем-то себя занять, вместо этих чёртовых воспоминаний…

* * *

[1] Memoria timoris — воспоминания о страхе (лат.)

[2] Tuum est vicissim meminisse quid memorandum sit — теперь ваша очередь вспомнить то, что следует запомнить (лат).

Глава 24

Песок

24

Песок