В ранних сумерках шар попал под первый дождь. Порывы ветра били в его теплый бок, как гномьи кулаки на тренировках, – часто, неожиданно и сильно. Канаты скрипели, охали и жаловались. Лильор предложил подняться выше, используя не только горелку, но и магию.

Сумрак густел, понять, куда несется шар, становилось все труднее, посадка уже казалась благом, а мысль о каменных боках гор вырисовывалась тем отчетливее, чем невнятнее выглядел мир вокруг.

Небо над облаками мелькнуло в узкой щели туч, приблизилось в следующем их разрыве, поманило снова – и открылось ледяной чернотой высоты. Горячий мокрый бок шара парил туманом, насквозь сырые куртки и штаны обжигали кожу холодом. Лильор рассмеялся и бросил в шар еще одно заклинание, удерживающее прогрев воздуха постоянным долго и ровно. Красота вечера над облаками стоила любых холодов! Черная прорубь ночи на востоке блестела изморозью звезд, запад светился незнакомыми плотными густо-лиловыми красками, стекающими все ниже к ковру туч. На севере гроза ворчала, озаряла облачную муть вспышками молний, тянущихся вниз, к земле, тонущих в потоках дождя… Там же сияли в ночи бестелесными призраками снеговые шапки большого кряжа, под которым прорыта гномья дорога – Сад гостей.

По курсу шара из облачной серости вырывались в ночь лишь два острова горных вершин, и Бронг опознал их по характерному силуэту как высочайшие пики старого кряжа у южной оконечности долины Лирро. Утром пики придвинулись вплотную, и Жависэль задумчиво признал: за первые сутки пройдено не менее пятисот верст! Подгорники заели новость эрхойским медовым пирогом, запили согретым магией пивом, провозгласив тост за «толковую жену Лиля, достойную быть гномой». Жависэль поддержал с легким раздражением, он бы и себе не прочь поискать такую, достойную быть гномой… Лильор выпил пиво охотно и согрелся от его жара и обилия перца в смеси, изготовленной братьями-медведями по вкусу их повелителя, короля Гхросса – Збыра.

К полудню шар миновал горные пики, ветер ослаб, тучи остались позади. Жависэль, Глим и Глиф улеглись отдыхать, а король Бронг с Лильором стали осторожно опускать шар пониже, к теплой и мирной земле. У самого горизонта серебрилась Нига, за ней – равнины Ронига. Спокойные знакомые места…

Дорогу Рртыха шар одолел в полтора дня, все более удивляя путешественников своей скоростью. Конечно, он плыл не просто в реках текучего воздуха, а двигался, непрерывно подгоняемый напевами знахарей. Бронг освоился с управлением ветром. Искать нужный поток наловчился Лильор – это доступно эльфийской магии, а вот чуть поворачивать течение и ускорять его проще и удобнее оказалось гномьим пением.

На четвертые сутки с момента вылета из Эрхоя шар впервые приземлился. Для этого была выбрана поляна у самой границы долины Рэлло. Путники размяли ноги, наскоро искупались, пообщались со следопытами эльфов, добравшимися к «поплавку» с достойной уважения быстротой – за какой-то час. Они же сгрузили в корзину все свои запасы съестного, получили с десяток записок – от короля Бронга гномам родного Иллора, от Жависэля – в Лирро, от принца – для сестры Ольви и мудрой советницы Эриль.

И снова шар взмыл в синее безоблачное небо и поплыл на восток, в горячую белесую пустыню, выбираясь из золотой осени в жесткое, не знающее полутонов лето.

Лэйли шла через пески с людьми. Истратила три недели на преодоление пустыни, страдая от жары и жажды. Шар двигался высоко, в прохладном воздухе, его тень закрывала от путников солнце в самый жестокий раскаленный полдень. Бронг, Глим и Глиф пели по очереди; когда они уставали, за дело принимались эльфы. Внизу от напевов закручивались песчаные вихри, сухая пыль облаком летела к восточным оазисам, угрожая засыпать и убить зелень. Иногда смотреть вниз, в бурю песка, становилось жутковато. Хотелось успокоить ветер и не тревожить силы, опасные и почти неуправляемые. Но Лильор твердил, что времени нет, и ему верили. Ветер снова и снова нащупывал восток и выдувал туда сушь, и с каждым днем это отнимало все больше сил.

Бесконечная, не прерываемая ни на мгновение, песня знахарей звенела в ушах низким встревоженным гулом гномьей наковальни. Магия лишала сна и аппетита, изматывая все тяжелее, но пустыня осталась позади в ничтожные четыре с половиной дня!

Теперь тень шара скользила над заселенными землями, где пески покрывали заросли тусклой неплотной зелени, при взгляде сверху сходной с разводами лишайника. Жители Дэйгэ замечали странное облако и подолгу его рассматривали, но не удивлялись. Мираж, конечно, необычный. Но чего только не случается в пустыне…

Еще сутки шар двигался, лишенный поддержки магии, – ветер нес его очень точно тем курсом, который указал, доверяя своему наитию, Лильор. Обитатели корзины спали, оставив одного дежурного. Сперва это был Жависэль, а в ночь его сменил принц. Он сидел на дне корзины и любовался звездами, блаженно слушал живую тишину без единой ноты магии. Ветер гладил «поплавок», путался в морщинках парусины, трогал потрепанные нити двух расслоившихся канатов. Горелка работала вполсилы, золотистый стройный факел пламени мягко изгибался в стекле цоколя и подсвечивал шар, делая его не темным и невзрачным, а красивым – полным видимого, дышащего тепла.

Лильор проверял ветер каждые полчаса и сразу же шептал заклинание поиска, уточняя избранное направление. Он подарил Кошке Ли браслеты, и сестра их носила не снимая, – спасибо ей, обычно упрямой, за исполнение данного слова. То есть искать Лэйли было просто, она сияла перед магическим взором, притягивала его и не позволяла усомниться: шар приближается к Кошке Ли с каждым часом.

Бронг нашарил флягу, встряхнул, сел. Вопросительно глянул на эльфа. Лильор кивнул и шепнул мамино любимое короткое присловье, созданное для производства гордости Иллора – королевского мороженого.

«А как зимушка солнце в ларец запирает, так запру я жар, укрощу да умалю, разделю да спрячу. Что горело – остынет, что тлело – иссякнет, что кипело – подернется льдом до утренней зари».

Фляга запотела и стала забавно потрескивать, узор изморози плелся по ней быстро и столь же стремительно исчезал, испарялся слабым туманом. Лильор сложил ладони лодочкой, удерживая изъятый жар, направил его на обогрев воздуха в шаре. Ничтожная порция, «поплавок» даже не заметил… Зато Бронг довольно вздохнул и еще раз подумал, как же удачно принц унаследовал полезное от своей удивительной мамки. И как повезло эльфам с королевой. Напоить прохладной водой усталого путника ей никогда не жаль. А для бестолковой прихоти Сэльви и пальцем не шевельнет. Сколько раз короли Ронига просили устроить среди лета ледяные статуи ради украшения бала! Нет – и весь сказ…

И сын таков. Хороший маг, да и гном толковый. Король усмехнулся: ладно, не гном. Велика ли разница! Многие дети Иллора живут и учатся в долине Рэлло и королеву зовут «мамочкой ведьмой». А принц Лильор звал короля Рртыха – дядюшкой. Выходит, все же родня.

– Отдохни, я посижу.

– Спасибо, мне бы хоть часок вздремнуть, – улыбнулся принц. – Хочу с сестрой пообщаться. Мы умеем, нас мама научила. Когда сознание отдыхает, вещает сердце – так она говорит.