Анастасия Назарова

Драконий остров

Казалось, что рыдания доносились отовсюду, словно барабанящий град. А Дэйн не мог совладать с этими звуками и оттого раздражался, чувствуя свою беспомощность. Он ненавидел это ощущение.

— Сишѐль, открой! — Дэйн снова и безуспешно толкнул тяжелую дубовую дверь. Рыдания сестры не заглушало ничего, ни подушки, ни стены, ни даже эта надежная дубовая стражница.

— За что?! — раздался снизу надрывный и безутешный голос матери. — За что это моей девочке?!

Это стало последней каплей. Или крупицей града. Дэйн коснулся рукояти крупного двуручного меча, но, бросив еще один взгляд на дверь, передумал и вынул из ножен кинжал, приложил к старенькому замку и надавил, используя оружие как рычаг. Замок жалобно скрипнул и поддался, дав вырвать себя с корнем.

Дэйн невольно улыбнулся. Как бы не была крепка дверь, натиск клинка воина ничто не выдержит.

— Уйди, Дэйн! Дай мне побыть одной! — Сишель сидела на кровати, в окружении подушек, ее лицо опухло, а глаза покраснели. Сейчас даже их мать могла усомниться, что они с Дэйном близнецы.

— Хватит реветь, — в голосе сквозила усталость. Он убрал кинжал в ножны, прошел внутрь и прикрыл за собой покалеченную дверь. — Пожалей родителей.

Сишель метнула в Дэйна подушку, но он успел уклониться. Пусть сейчас, к двадцати двум годам, они давно перестали драться, былую сноровку никто из них не потерял.

— Ни тебе выпал жребий! — голос Сишель пропитался яростью. — Ни тебя заберет дракон! Ни тебе меня учить, как с этим жить!

Карие глаза сестры сверкнули гневным огнем. Дэйн смотрел на искаженное горем лицо, точную копию своего, и не мог взять в толк, почему до сих пор никому, кроме него, в голову не пришла простая и очевидная идея. Дэйн приоткрыл окно, впуская свежий летний воздух. В комнате сразу запахло морем.

— Никто тебя не заберет, — твердо сказал Дэйн. Он сел рядом с сестрой, глядя ей в глаза. Давая обещание. — Я сам пойду к дракону. И убью его.

Дэйн сжал рукоять меча. Он станет не просто воином. Он будет героем города и всей страны. Избавителем, что спас их земли от крылатого монстра. Дэйн сел ровнее, приосанившись. Даже просто воображение, как горожане будут с восхищением и почестями встречать его, несущего отрубленную драконью голову, вызывало в Дэйне горячую гордость и чувство собственной неуязвимости.

В комнате воцарилась тишина, от которой Дэйну стало неуютно. Сишель перестала плакать, но глаза ее выражали не радость, а нечто, похожее на сочувствие и снисхождение. Признаться, Дэйн рассчитывал, что его слова встретят с большим восторгом.

— Ты сказал мне родителей пожалеть, дорогой брат… — Сишель говорила спокойно, но ее длинные серьги, покрытые перламутром ракушек, назидательно звякнули, выдавая настроение хозяйки. — Думаешь, им есть разница кого хоронить?

Дэйна пробрали ее слова, но он не подал вида.

— Меня не будут хоронить, — уверил он, не имея ничего, чем мог подкрепить слова.

— Потому что нечего будет? — уколола Сишель. Она не хотела умирать, но отпускать на смерть брата вместо себя — тоже. — Если дракон разгневается? Если будет только хуже? Погибнешь не только ты, но и множество других людей, возможно, папа с мамой тоже… Ты же знаешь предание…

— А если я смогу его победить?

— Спроси это у всех павших, кто пытался.

Дэйна начинало раздражать это неверие. Что Сишель хотела, просто пойти и умереть в пасти чудовища?

Дэйн снял с пояса свой меч, вложил его в руки сестры и крепко сжал. Оружие было последней его надеждой. Все знали, что уж если Дэйн поклялся в чем-то, держа в руках меч — то была правда.

— Сишель, я обещаю, что убью дракона. Убью его, освобожу наш народ и вернусь героем.

Сишель долго смотрела на меч в руках, а когда перевела взгляд на брата, тот увидел в них тьму сомнений и огонек надежды. Дэйн улыбнулся, он понял, что убедил сестру.

— И как ты собираешься это сделать?

— Дракон не ждет отпора, поэтому используем хитрость.

— Какую хитрость?

Дэйн знал, что за почти три века драконьего гнета, церемония обросла традициями и ритуалами. И в День Путешествия Невесты, как называли его люди, пряча за красивыми словами ужас всего происходящего, Дэйн прочувствовал на себе всю тяжесть этого момента.

Он шел по каменистой дороге к морскому утесу, ноги, стянутые белыми, расшитыми туфлями, болели. Он всегда думал, что невесты шли медленно, потому что того требовала церемония, но все оказалось куда проще. Камни словно назло впивались в ступни, и Дэйн с завистью поглядывал на сочную зеленую траву по обе стороны дороги, там, где жители города выстроились толпой, провожая «невесту».

Церемония, хоть внешне и походила на обычную свадьбу, по своему настроению больше напоминала похороны, что в действительности было недалеко от истины. Получившая жребий девушка больше никогда не возвращалась, а дракон каждые три года прилетал за новой жертвой. Зачем ему новая невеста, если бы другая была еще жива?

Платье тоже было традиционно свадебным, белого цвета, изящно расшитое вышивкой и бусинами жемчуга, с высоким горлом, подчеркивающим овал лица. А голову венчал высокий головной убор с ниспадающими нитями бусин, прятавший наглухо все, кроме лица. Весь наряд был таким тяжелым, что мог соперничать по весу с доспехом.

С одной лишь разницей — платье было без рукавов, потому что невесту под ним связывали, чтобы та не сбежала. Пустые рукава в таком наряде или открыто связанные руки слишком сильно демонстрировали бы гнет и горе несмотря на то, что каждый житель знал, как все обстоит на самом деле. Из-за этого наряд больше напоминал купол колокола, надетый на человека. Если бы Дэйн упал, подняться самостоятельно едва бы смог.

Дэйн задумался, что не только неудобное, тяжелое платье, но и маленькие туфли служили той же цели — не дать убежать. А люди, что провожают невесту? Дэйн, насколько позволял громоздкий головной убор, закрывающий обзор, вгляделся в лица людей. Скорбь, тоска, стыд, сочувствие. Даже если они были своеобразной стражей, их роль им не нравилась.

По правилам обряда, избранную невесту готовит ее семья, но, чтобы избежать возможных проблем, перед облачением все проверяет глава города. Во всем плане то был самый сложный момент — Дэйну пришлось прикрепить к голове две длинных тяжелых косы Сишель, которые она обрезала, и молиться, чтобы в самый неподходящий момент, они не отвалились. Но глава лишь проверил крепость веревок, а уже после, Сишель изловчилась оставить Дэйну кинжал.