времени. И я действительно просто хочу… прожить это время. Ты все тут знаешь, подскажешь мне как?

Лиловые глаза расширились в удивлении.

«И тогда я сниму это проклятье».

— Признаться, я удивлен, — дракон не врал, даже привычную улыбку вернуть на лицо не мог. — Но у меня есть пара идей.

Из предложенных драконом вариантов Дэйн выбрал прогулку на лодке и на следующий день они отправились к морю. Не то чтобы ему, как жителю островов это действительно было интересно, в море он бывал множество раз, но это был шанс осмотреть местность и узнать, где дракон хранил эту самую лодку.

Та оказалась такой старой, что практически молила о пощаде. В городе такой рухлядью побрезговали бы даже самые бедные рыбаки.

Сегодня дракон надел темные штаны и рубашку с обшитым рюшами воротником. Дэйн уверился в его страсти к странной одежде. Ящер тем временем самозабвенно греб по маршруту. Туман, словно купол, закрывал остров от посторонних, защищал его или, — Дэйн бросил взгляд на дракона, — удерживал, словно в клетке.

— Полагаю, что мне не уплыть на лодке, пока здесь туман? — Дэйн воспользовался разрешением дракона задавать вопросы, но все равно старался действовать как можно более аккуратно. Дэйн уже понял, что стоит надавить чуть сильнее, и ящер прятался, словно черепаха в панцирь.

— Верно, — ответ прозвучал просто, даже буднично, — я тоже могу покинуть остров лишь раз. А потом проклятье возвращает меня обратно.

— А если… — мысль, пришедшая в голову, была неприятной, и произносить ее вслух было отчего-то трудно: — Если попробовать… в тумане сделать… что-то?

Но дракон его понял.

— Я однажды пытался сбежать, полетел прямиком в туман и заблудился, летал, пока не выбился из сил, упал в море… очнулся на алтаре, — дракон держал слово, рассказывал все и даже выглядел при этом так, словно в этом не было ничего особенного, словно рассказ о собственной смерти не трогал его.

— Почему ты не попросишь помощи? Например, не оставишь послание, когда прилетаешь за девушкой?

— Я пытался, — вновь улыбнулся дракон. — Что бы я не брал, бумагу, гравировку… Все исчезает, когда я пролетаю туман. Я пытался писать на земле там — то же самое, стоит мне написать хотя бы букву, все пропадает.

Дэйн оставил дракона в покое и погрузился в раздумья. «Я пытался сбежать, я пробовал, я не хочу этого». Все это проклятье — наказание. Дэйн бросил на дракона короткий взгляд исподлобья.

«Что он такого натворил? За что оказался здесь?»

Наконец, они доплыли в место, где большие валуны, торчащие из воды, образовывали безветренную округлую бухту.

Камни защищали это место от ветра, и дракон, заплывая, тоже старался сделать это как можно более осторожно. Водная гладь была практически неподвижной.

— Смотри, — шепнул дракон и кивнул куда-то в воду. Дэйн скептично перегнулся через бортик и замер.

Через прозрачную гладь воды на Дэйна смотрела россыпь камней, рыб, ракушек, причудливых форм. Каждый из морских обитателей словно создавал собой полотно жизни причудливого морского города, другого мира. Рыбки, завидев гостей, не уплывали, а напротив, заинтересовано приближались. Дэйн не видел такой красоты. В приморских городах, все, что могло принести хоть какую-то пользу, давно собрали и изловили. Дэйн осторожно погрузил руку в воду, и рыбки, подплыв задумчиво стали покусывать пальцы, пробуя на вкус.

— Почему они не уплывают? — Дэйн не заметил, как от восхищения перестал дышать и перешел на шепот. Дракон присел рядом.

— Они не видят людей, потому не боятся. Держи, — дракон вложил в ладонь Дэйна хлебный мякиш. Пальцы ящера оказались холодными, несмотря на теплый, хоть и пасмурный из-за тумана, летний день.

Хлебный кусочек упал в воду и рыбки с радостью подхватили и унесли его, затем еще и еще. Вскоре вокруг лодки кружилось облачко разноцветных пятен. Дэйн не мог оторвать восторженного взгляда.

— А они могут уплыть отсюда?

«А ты можешь? — про себя добавил Дэйн».

Дракон покачал головой.

— Под водой тоже туман.

— Тогда, что стало с людьми? — Дэйн спросил прежде, чем успел подумать. Вопрос был как раз из тех, что мог превратить дракона в черепаху.

Замок, пусть и был маленьким, нуждался в слугах, солдатах, что должны были его оборонять. Если они, как и рыбки и прочие обитатели оказались здесь заперты, куда они делись?

— Они испугались, — глядя в водную гладь ответил дракон. — Многие пытались меня убить, когда не вышло — прятались, а потом время вышло, и я просто уснул. А когда проснулся через три года, на острове не было ни одного корабля, и ни одного человека.

Дэйн посмотрел в сторону, где клубился серый туман. По спине парня пробежал холодок.

Они сделали еще несколько остановок. Посмотрели красивые пещеры со сталактитами. Съели припасенный драконом перекус. Больше ничего о проклятье Дэйн не спрашивал, чувствовал, что, несмотря на внешнее спокойствие, ящер едва держится, и любой неосторожный вопрос — и тот сбежит под любым предлогом.

Зато на вопросы о самом острове тот отвечал с радостью и даже с жадностью. Было ясно, что тот изучил его вдоль и поперек, нашел множество красивых мест и страдал без возможности поделиться ими с кем-то.

Потому, когда Дэйн, приметив на высоком отвесном утесе, прямо в центре, красное пятно сгрудившихся цветов, и спросил о них дракона, сильно удивился, что тот поджал губы и налег на весло, увеличив скорость.

— Название у них не слишком… приятное.

— И все же? Я буквально умираю от любопытства, — Дэйн хитро улыбнулся. Он почувствовал, что случайно напал на след чего-то важного и отступать не собирался.

— У тебя крайне пугающее чувство юмора, — заметил дракон, даже позабыв, что должен грести. — Они называются «Поцелуй смерти». Говорят, в них заключены частицы магии.

Магии?

Дэйн присмотрелся. Он прежде не видел таких цветов. А вся живность и растения на острове были крайне похожи на те, что росли на Великих островах. Это, поведение дракона и магия, натолкнули Дэйна на мысль, что цветы как-то связаны с проклятием.

А следом вдруг так же ярко, как расцветал поцелуй смерти на фоне серой скалы, Дэйна поразила другая мысль.

Дракон так подробно и четко отвечал на все вопросы, кроме самых важных — о проклятии, причине его наложения и способе снятия, что может дело было не в том, что он не хотел, может, он не мог на них отвечать.

Может суть проклятия такая, что именно Дэйн должен догадаться, как проклятие снять?

Бывает ли такое? Могут ли проклятия так работать? Если бы у Дэйна была хоть какая-то возможность узнать.

Дракон тем временем повернул к старой пристани,